1923 (СИ)

Этот тезис был конечно знаком Николаю, но он до него ещё не додумался. С уважением посмотрев на китайца, он решил не затевать дискуссию на эту тему, и с восхищением в голосе сказал.

— Я вижу, Вы читали Ульянова-Ленина «империализм как высшая…»

К стыду своему Коля дальше не помнил.

— Да, я внимательно читаю все работы лидеров России.

— И как Вы оцениваете Ульянова? — не удержался Николай.

— Он очень злой и обиженный человек. И он совсем не любит людей. Я слышал царское правительство казнило его брата?

— Да.

— Это очень много объясняет в его поведении. Обычно из мстителей получаются плохие правители.

Коля промолчал. История рассудила. Студентом он искренне считал, что Ленин был гением, а Сталин всё извратил. Потом всё стало совсем наоборот. Он высоко ценил Сталина, а Ленина считал дилетантом и плохим политиком. А про его научные заслуги все уже и думать забыли. А ведь когда-то все учили «Материализм и эмпириокритицизм» почти что наизусть. Кошмар. Как мы жили? Как и у всех студенческие годы были лучшими в его жизни.

— Что будем делать с товарищем Блюхером? Пока он в Питере, его надо ловить. А то мотанёт на Дальний Восток, или в Туркестан для организации снабжения.

— Василий Константинович видный боец и командир. Он справится в Китае и без нашей помощи. Но всё равно Большое спасибо, это очень поможет нам в принятии решений.

— Можно ещё переговорить с немецкой стороной. У них много свободных военных.

— Я думаю, это будет полезно. Любая помощь будет на благо народу и стране. А как у Вас продвигаются дела со спецотделом?

— Наверное скоро буду встречаться. Пока что я сделал то, что хотел, поэтому остаётся только выполнить Вашу просьбу.

— Это просьба важна для всех людей этой части света. Вчера ночью произошли серьезные нарушения миропорядка. Кто-то опять приносил жертвы кровью нашим богам. Я боюсь, это может вызвать неисчислимые беды.

Коля вздрогнул. Неужели война всё-таки будет и я не в своей реальности. Вот сподобил господь. Ещё и в этом надо разбираться. С ума сойти.

— Вы можете съездить и посмотреть сами — согласно ритуалу тела должны лежать нетронутыми двое суток. — продолжил Линь.

— Вы что, знаете место — уже ничему не удивляясь спросил Николай.

— Я дам Вам проводника, и он приведёт Вас туда. Он умеет находить места такого рода.

Грузовик с ребятами из сушинской активной части остановился в метрах тридцати он невысокого забора. Впереди были ворота с калиткой, куда собственно и упиралась дорога, шедшая по лесу уже минут сорок. Китаец, сопровождающий Николая, повёл отряд от Петроверигского куда-то на Север, но Коля хотя всю дорогу и озирался, так и не нашёл знакомых ориентиров. За город выехали где-то в районе Ярославки. Недолго ехали по просёлочной дороги, затем свернули в лес. Дорога была вся разбитая и видно, что машин там ездило мало. В основном, судя по отпечаткам копыт на мокрой глине, лошади.

Командир активной части, плотный мужик лет сорока, подошёл к машине, где сидели Николай с Аршиновым. Степан вышел и они долго говорили о чём-то, потом бойцы по двойкам стали выскакивать из машины и быстро побежали вдоль забора в разные стороны.

— Окружают здание, негромко прокомментировал Саша. Он достал оружие и положил его на колени. Коля просто ждал развития событий. Работали знающие люди, поэтому соваться в эту драку не было никакой необходимости. Пока они ехали, Коля успел продумать и высказать Сушину свои соображения. Если ритуал требует двух дней, и если на это дело завязаны верхи, то обязательно будет выставлена охрана. И не факт, что она согласиться пропустить людей Сушина внутрь.

— Значит, будет драка — сказал Алексей. Было видно, что рост его веса в партийной иерархии прибавил ему уверенности. Поэтому он был готов смести с лица земли любое сопротивление.

Насколько Коля понимал, настоящее влияние Сушина в партии было невелико. Аппарат ещё не оформился в самостоятельную силу, и партия строилась по системе личных связей и контактов. Поэтому вне зависимости от занимаемого поста авторитет, заработанный в годы подполья и Гражданской Войны определял гораздо больше, чем слова в мандатах. Партия была клановой, и эти кланы состояли из землячеств, ссыльных и эмигрантских знакомств, совместной работы на фронтах войны и в разных комиссиях. Как Коля помнил, были и семейные группы — Свердловы, Межлауки, Аллилуевы.

Сушин было дернулся идти к калитке, которая виднелась метрах в сорока, но Коля положил ему руку на плечо.

— Леша, пусть это сделают бойцы. Они войдут, а потом уже мы. Я боюсь, что начнётся стрельба, а твой мандат — всё таки не броня, от пули не защитит.

Алексей удивленно посмотрел на него. Но потом что-то для себя решил и пошёл к Аршинову и командиру группы. После недолгого совещания, трое бойцов, взяв сушинскую бумажку, пошли к дому.

Николай реально, в деталях представил, что будет.

— Стой, заорал он. Бойцы остановились, и Коля подбежал к ним.

— Вы мужики, чего как на параде. Там опытные бойцы сидят. Саданут их пулемёта.

Подбежали Аршинов и командир. Они быстро разобрались, что делать и операция началась.