1923

Переговорная походила на тысячи других, где приходилось разговаривать о разнообразных делах. Длинный стол, стулья, телевизор в углу и дистанционка рядом с пепельницей. Общую картину украшал прибор для приготовления чая и кофе - не путать с чайником. Рядом на серванте стояли чашки, видны были пакетики с заваркой. Кофе Николай не любил, поэтому не стал разбираться в металлическом блеске Нескафе, а сразу пошел к чайному разнообразию. Судя по качеству печати на пакетах, чай был хороший, настоящий. Вот и ладненько, подумал Николай, проверяя работает ли автомат. Тот работал, и, безжалостно решив проблему выбора чашки, он стал заливать кипятком золотистый Липтон. Чай заварился таким, каким он должен быть - прямо как в телевизоре, правда ещё красивее. С удовольствием кинув сахар, Николай сел за стол и, взяв дистанционку, стал искать что-нибудь весёлое.

Показывали любимый телесериал - «Московские окна». Раньше, когда было много работы, Николай телевизор не смотрел. Теперь, когда работы не стало вообще, он вдруг понял, что на телеэкране идёт своя интересная и довольно напряжённая жизнь, в которой даже можно найти логику и смысл. А уж когда до него дошло, что «Московские окна» построены по типичному сценарию мексиканского сериала и полностью копирует его сюжетные ходы, то его восторгу не было предела. Это же надо - незаконная дочь секретаря райкома, о которой он не подозревает, и в которую влюблён его сын. Круто.

С интересом посмотрев на страдания отрицательного героя, Николай допил чай и стал думать - чего это ситуация встала и никуда не идёт. Надо же - так быстро вели, так красиво открывали двери - и уже полчаса как никого нет. Куда народ подевался? Наверное пытается понять, кто я такой и зачем пришел. Ну и пусть пытаются. Хвастать мне нечем, но и скрывать от спецслужб тоже особо нечего. Родину не продавал. Правда не из-за высоких принципов - просто не сложилось. Успехов в жизни не достиг - на сегодняшний день одни поражения. Не исключу, конечно, что будут и победы, но до них надо дожить. Очень хочется. Денег бы. Много. В Париж бы смотался на неделю. Там хорошо, там нет кредиторов.

Эти мечты были прерваны открывшейся дверью. В неё вошёл невысокий мужчина лет шестидесяти. Костюм был дорогой, а рубашка белой, что отражало консерватизм вкусов и респектабельность привычек. Научные работники так не одеваются. Скорее организаторы науки советской закваски. Улыбнувшись он представился

— Сергей Федорович, и, выслушав ответную реплику Николая, извинился за задержку. Сами знаете - звонки. Про звонки Николай знал всё, поэтому понимающе кивнул и стал ждать продолжения.

— Скажите пожалуйста, сказал Сергей Федорович, - а кроме Латинской Америки вы ещё чем-нибудь увлекались?

— Во как круто. Впрочем, за долгое время общения с кредиторами

Николай привык ничему не удивляться. Интересно, из какой системы у них информация. Впрочем, фиг с ним. Этим я точно ничего не должен. Хотя за полчаса разобраться кто я такой. Завидно. Умеют люди работать.

— Как и все - история СССР периода становления государства. В 80-е это было страшно интересно. Настоящая история партии. Как об этом мечталось. А теперь все забыли, что к чему.

— Да, да, - покивал собеседник. Всё было закрыто, а к закрытому всегда тянешься. И много вы прознали про те времена?

— Я уже забыл когда Русь то крестили - десять лет разной всячиной занимаюсь - решительно сменил тему Николай, честно не понимавший к чему разбирать его исторические знания 20-х годов прошлого века.

— А вот это Вам в плюс - не стали дипломов покупать. Не стали. А многие кинулись. Развелось теперь кандидатов. - еще раз щегольнул знанием биографии Николая неизвестный Сергей Федорович.

— Нет, это не для меня. Пробовал - не пошло. Вот если только «гонорис кауза» будут давать, то с удовольствием бы. Но сейчас это не по средствам. Переживаю тяжёлый период.

— Наслышаны и про это. Как, «Интерарм» не сильно мучает?

Любое упоминание о кредиторах превращало жизнь в мучительную штуку. Удар был силён, но сам факт наличия этого разговора позволял его пережить.

— Ну, это люди приличные. Бьют по крайней мере не до смерти. Вот другие - те имеют по полной мерке. Садисты, наверное.

— В бизнесе всего хватает. Но Вы, я вижу, ещё живы.

— Ну, гордиться тут нечем. Просто никто мной ещё не занимался всерьёз.

— И не боитесь?

— Боюсь.

Разговор затих. Сергей Федорович внимательно смотрел на Николая. А Николай молчал. Если кому что надо - он сам всё скажет. А мы подождём, тем более что говорить было практически не о чём.

Впрочем, собеседник думал, по-видимому, то же самое. Молчание затягивалось.