1924 год. Наследница (СИ)

   - Так и есть, Федор Николаевич. К моему великому сожалению, все получилось именно так, как рассказал Александр, - подтвердил мои слова Зворыкин. - Мы специально пришли вас предупредить, так как боимся, что они могли обмолвиться об этом деле еще кому-нибудь. Вас как, не расспрашивали?

   - Нет. Как сидел, так и сижу на складе. Большое вам спасибо вам за беспокойство, Петр Сергеевич. Так я пойду?

   - Федор Николаевич, спасибо вам за помощь, - поблагодарил я его, а затем добавил. - Нам бы очень хотелось вас отблагодарить.

   - Господь с вами. Помог и хорошо.

   "Да он блаженный какой-то, - подумал я, испытывая при этом какое-то внутреннее раздражение.

   Дело в том, что я всегда шел своей дорогой и то, что человеческое общество живет по своим правилам, не имеющим ничего общего с декларируемыми ценностями, понял давным-давно. Те люди, кто во весь голос вещали о демократии и справедливости, с ростом моего сознания стали вызывать у меня только усмешку. По большей части это были обиженные люди, чьи мечты и надежды общество просто растоптало, даже не заметив. Ведь человек, врастая в социум, слышит со всех сторон о том, что надо быть хорошим во всем и только тогда ты можешь рассчитывать на справедливость, доброту и отзывчивость окружающих его людей, но в какой-то момент он начинает понимать, что вокруг него вполне хватает негодяев. Причем здесь идет речь не только о ворах и убийцах, а также о тех людях, чье мировоззрение разрешает им подличать или лгать для продвижения своих интересов. Стоит человеку это понять, значит, он вошел в мир взрослых людей и стоит на жизненном перекрестке. В какую сторону он теперь повернет, зависит, по большей части от воспитания, формирующего его внутренний мир, а уже потом от окружения. Тут три дороги. Он может жить как все, скулить, прятаться за иллюзиями, рассчитывая на доброту окружающих его людей, а может стать сильным духом и телом, жестким и уверенным в себе человеком, который рассчитывает только на самого себя. Третий путь предназначен для негодяев.

   Для себя я выбрал второй путь и продолжаю по нему идти, а вот Федор Николаевич, несмотря на страшные испытания, не пожелал меняться, продолжив жить прошлым, то есть решил спрятаться в иллюзорном мире. Таких людей, мягко скажем, я не сильно любил.

   - Федор Николаевич, погодите, - остановил его Зворыкин, который видно принял близко к сердцу расстроенное состояние своего бывшего сослуживца. - Давайте, мы с вами, встретимся. Поговорим, вспомним былое. Ведь нам есть что вспоминать?

   - И то, правда, - неожиданно обрадовался Кротов. - Может, завтра?

   - Давайте завтра. Если вам время позволяет, то встретимся в трактире "Медведь" на Большой Никитской, в полдень. Заодно и отобедаем.

   - Просто замечательно, Петр Сергеевич, - и Кротов вдруг расплылся в улыбке. - Буду обязательно. Всего вам хорошего.

  Распрощавшись с Кротовым и найдя извозчика, мы поехали обратно к Власову. Так мы с ним договорились, на всякий случай. По крайней мере, теперь мы точно знали, что след от убитых к нам не потянется. Оба приятеля, похоже, держали свою тайну при себе, а так расскажи кому-нибудь - придется делиться, да и слухи могут поползти.

   По пути мы расстались, у Зворыкина были свои дела, он сошел, а я поехал дальше. Стоило мне постучать, как дверь почти сразу распахнулась. Судя по правой руке, заведенной за спину, у Владимира там было оружие.

   - Как там? - спросил он настороженно.

   - Все хорошо. Похоже, Кротова никто не подозревает, но я считаю, что от него лучше сейчас держаться подальше.

   - Это правильно. А как с вашей работой?

   - Кремль временно закрыли для посторонних людей, так что теперь я безработный.

   - Отлично! Значит, теперь можем ехать к вашему антиквару?

   - Поедем, только не сразу. Сначала заедем ко мне. Мне надо кое-кого проведать, а уже потом займемся нашими делами. Вас так устроит?

   - Вполне. В отличие от Петра, который не любит советскую власть, но все равно ей прислуживает, я свободный человек.

   - Кстати, а кем работает Петр Сергеевич?

   - Юристом в какой-то большевистской конторе. Постоянно какие-то дела улаживает. А вы как думали, Александр, откуда у него такие связи?

   - Понятно. Что возьмем на пробу?

   - Я уже отложил. Вот этот перстень, часы и колье. Вы готовы? - я кивнул головой. - Тогда поехали. Ерофей, нас уже ждет!

   Извозчик, знакомый Власова, ссудивший ему недавно пролетку, оказался серьезным мужчиной, лет тридцати пяти, с опрятной кучерявой бородкой. Взгляд, которым он меня окинул был не то, чтобы не приветливым, а скорее суровым. Я почему-то подумал, что он хорошо бы смотрелся, с обрезом за поясом, среди бандитов Левши.

   До места мы не доехали, остановились в начале улицы. Извозчик чуть повернул к нам голову, в ожидании дальнейших распоряжений.

   - Ждешь здесь, Ерофей.

   - Как скажете, Владимир Михайлович.

  Только мы сошли с пролетки и прошли к дому, как к нам бросились со всех ног трое беспризорников.

   "Почему все трое здесь?! Что-то случилось?!".