1924 год. Старовер

Несмотря на выход на московского антиквара, я не передумал и расстался с большей частью своих богатств. Оставил себе мешочек с драгоценными камнями, несколько слитков золота и платины и с полсотни царских десяток, а остальное зарыл. Только вот что странно. Всю жизнь мечтал о сундуке с сокровищами, а стоило его найти, как раздаю их налево и направо, причем без особого сожаления, да еще часть закопал, при этом зная, что, скорее всего, сюда больше не вернусь.

Дальше разговор перешел на наш отъезд, и я неожиданно узнал, что с нами едет Татьяна Владимировна, у которой, как оказалось, родная тетка проживает в Москве. Она давно хотела ее навестить, а тут все так удачно сложилось с поездкой.

Затем Наталья Алексеевна рассказала мне о приходе Мишеля Совиньи и о том, что французской миссии Красного Креста предложили, в связи с осложнившейся обстановкой в городе, сдать все то, что они привезли, государственным органам опеки, которые сами займутся их распределением. Он дал согласие, а приходил специально, чтобы сказать, что паспорта и бумаги на всех выправлены, а кроме того, если есть желающие, то они могут уже сегодня перебраться жить в вагон. Для нас четверых выделено два двухспальных купе. Девочка будет жить с Татьяной Владимировной, а я разделю купе с Лукой Никитичем.

Наш разговор закончился поздно вечером.

– Прощайте, Наталья Алексеевна.

– С богом, Александр.