1935 год нашей эры

Эмиль понимал, что поступает правильно. Не жалея ни о чем, он набил карманы сладким печеньем, приготовленным его заботливой маменькой, отхлебнул последний раз лимонаду и крутанул педаль, сцепленную с большим генератором, питавшим его машину времени. На щитке управления имелся специальный счетчик времени, и когда его стрелка придвинулась к 1935 году, юноша нажал на телеграфный ключ.

— Вот он, 1935 год! — воскликнул изобретатель, озираясь по сторонам.

Его мастерская почти не изменилась, хотя, огражденная с четырех сторон алыми бархатными канатами, она теперь стала напоминать музей.

— Эй ты, ну-ка марш отсюда! — закричал на него какой-то человек в униформе и, схватив за руку, стащил его с машины времени. — Ты что, не знаешь, что трогать руками музейные экспонаты запрещено?!

И не успел сбитый с толку изобретатель сказать хоть слово в свое оправдание, как обнаружил, что стоит на улице и глазеет на медную дощечку, на которой было написано: «Исторический музей Эмиля Харта». «Ого, уже исторический! Вот тебе и на!» С минуту он стоял, упиваясь собственной славой, а затем быстро зашагал к центральной улице города, торопясь взглянуть на те перемены, которые принесло с собой время. Он заметил, что на мостовой было какое-то твердое покрытие и нигде не было даже намека на навоз!

Потом он увидел их, выстроившихся возле тротуара: великолепные безрельсовые локомотивы, именно такие, какими он их себе представлял. Пока он их разглядывал, два человека вышли из магазина и уселись в одну из машин. Сквозь прозрачные окна Эмиль увидел, как один подбросил в топку уголь, тогда как другой открыл клапан тяги. В одно мгновение огромная машина, фыркнув, рванулась с места и умчалась по мостовой.

Однако приподнятое настроение у Эмиля исчезло, как только он обернулся, чтобы получше разглядеть магазины. За шестьдесят лет главная улица не украсилась ни единым новым зданием, и хотя на многих старых домах появились большие стеклянные витрины, фасады домов оставались, как и раньше, грязными и какими-то облезлыми. Правда, столовая Дельмонико стала называться рестораном, но на карлсоновском магазине комбикормов для птиц даже вывеска не изменилась.

Юноша внимательно изучил витрины магазина готового платья и почувствовал отвращение при виде приевшегося серого убожества костюмов. Почему люди не наряжаются в шитые золотом одеяния с красными накидками?

На дамских манекенах были все те же длинные платья и глупые шляпки, а на мужских — темные, нагоняющие тоску костюмы. Хуже того — два-три пешехода, которых Эмиль успел мельком разглядеть, носили комбинезоны такого же покроя и цвета, как его собственный.

Когда он дошел до здания публичной библиотеки в конце единственной на весь город улицы, настроение у него было совершенно подавленное.

Отчаявшись увидеть еще какие-нибудь чудесные изобретения вроде этих безрельсовых локомотивов, Эмиль направился в комнатки под вывеской «Наука и техника». Может, здесь он, наконец, отдохнет от прошлого и увидит будущее, которое, по-видимому, обошло его родной город стороной?

Он достал с полки книгу под названием «Изобретения» и раскрыл ее. Ага, вот они: Томас Эльва Эддисон — электрическая лампа накаливания; Борджес Вени — летающая машина; Гордон К. Мотт — телевидение. (Что бы это слово значило?)

Заглянув в конец книги, он выяснил, что это оптическое дополнение к радио. Последнее же представляло собой устное сообщение, передаваемое на большие расстояния с помощью электромагнитных волн по эфиру, тогда как первое делает то же самое с визуальными изображениями. Мысль об этих волнах, которые распространяются повсюду, даже в этом зале, и пронизывают его тело, потрясла его. Он так глубоко погрузился в размышления, что даже не заметил, как возле него кто-то остановился.

— Хэлло, Эмиль!

Это был Морбис.

— Ты воспользовался моей машиной?

— А то как же! Я вернулся в мастерскую за велосипедными зажимами, смотрю, а тебя и след простыл. Эге, подумал я тогда, да если узнать, что произойдет в будущем, ведь можно заграбастать кучу денег. И вот я здесь. Где тут хранятся подшивки старых газет?

— Зачем они тебе? — Эмиль вскочил на ноги, опрокинув стул.

— Как зачем? Чтобы прочесть о результатах нескольких скачек, ну и разную чепуху о биржевых делах. У меня, правда, денег хватает, Эмиль, но я хочу стать еще богаче.

Морбис усмехнулся, показал ряд неровных гнилых зубов.

— Не смей! Это бессовестно! Подумай о мелких держателях акций: они же разорятся на твоих спекуляциях! — вскричал Эмиль.

Он нагнал Морбиса в отделе периодики и схватил его за плечо. Морбис стряхнул его руку.

— Не мешай! — закричал он. — Я сделаю, как задумал.

— Оставьте его в покое! — неожиданно послышался детский голос. — Вы мешаете заниматься.

Эмиль оглянулся и увидел маленького, лет десяти, паренька, чей лоб сердито наморщился под ровной челкой золотистых волос.

Ухмыляясь, Морбис спросил:

— Эй, малыш, где здесь лежат старые газеты? Ну, знаешь: «Уолл-стрит джорнэл» и другие?

— Не знаю. Здесь есть только вот это.