1937

На июльском пленуме ЦК 1953 года, рассматривавшем дело Берии, несколько членов Политбюро рассказывали об интригах Берии по отношению к Орджоникидзе. «Я вспоминаю,— говорил Ворошилов,— как в своё время, это известно и товарищам Молотову и Кагановичу и в особенности тбилисцам-грузинам, в частности, и тем, которые здесь присутствуют, какую гнусную роль играл в жизни замечательного коммуниста Серго Орджоникидзе Берия. Он всё сделал, чтобы оклеветать, испачкать этого поистине кристально чистого человека перед Сталиным. Серго Орджоникидзе рассказывал не только мне, но и другим товарищам страшные вещи об этом человеке» [453]. Аналогичную версию излагал Андреев: «Берия рассорил товарища Сталина и Орджоникидзе, и благородное сердце т. Серго не выдержало этого: так Берия вывел из строя одного из лучших руководителей партии и друзей товарища Сталина» [454]. Микоян рассказал, что Орджоникидзе за несколько дней до смерти в доверительной беседе наедине говорил ему: «Не понимаю, почему мне Сталин не доверяет. Я ему абсолютно верен, не хочу с ним драться, хочу поддержать его, а он мне не доверяет. Здесь большую роль играют интриги Берии, который даёт Сталину неправильную информацию, а Сталин ему верит» [455].

Нетрудно увидеть, что во всех этих выступлениях акцент делался на безграничной преданности Орджоникидзе Сталину, а смерть Орджоникидзе объяснялась — в духе сталинской версии 1937 года — тем, что его «сердце не выдержало» (правда, на этот раз не известий о предательстве «троцкистов», а интриг Берии). Преувеличение роли Берии в смерти Орджоникидзе было вызвано прежде всего тем, что «наследники Сталина», арестовавшие Берию из-за страха за свою безопасность, поначалу не знали толком, в чём его следует обвинять. В этой обстановке ссылка на интриги Берии против Орджоникидзе, память о котором высоко чтилась в народе, оказалась как нельзя более кстати. Не решаясь говорить об истинных причинах конфликтов между Сталиным и Орджоникидзе, члены Политбюро объясняли их исключительно происками Берии. Такая версия соответствовала тогдашней линии сталинских преемников: списании преступлений Сталина на Берию (за которым, разумеется, числилось и немало собственных грехов). «Мы создали в 1953 году, грубо говоря, версию о роли Берии: что, дескать, Берия полностью отвечает за злоупотребления, которые совершались при Сталине,— вспоминал впоследствии Хрущёв.— …Мы тогда ещё никак не могли освободиться от идеи, что Сталин — друг каждого, отец народа, гений и прочее. Невозможно было сразу представить себе, что Сталин — изверг и убийца… Мы находились в плену этой версии, нами же созданной в интересах реабилитации Сталина: не бог виноват, а угодники, которые плохо докладывали богу, и поэтому бог насылает град, гром и другие бедствия… Узнают люди, что партия (под этим словом Хрущёв — вполне в духе сталинской традиции — имел в виду партаппарат и в особенности правящую верхушку.— В. Р.) виновна, наступит партии конец [456]… Мы тогда ещё находились в плену у мертвого Сталина и… давали партии и народу неправильные объяснения, всё свернув на Берию. Нам он казался удобной для этого фигурой. Мы делали всё, чтобы выгородить Сталина, хотя выгораживали преступника, убийцу, ибо ещё не освободились от преклонения перед Сталиным [457]» [458].

При всём этом версия о неприязненных отношениях между Орджоникидзе и Берией опиралась на реальные основания. Хотя Орджоникидзе стоял в партийной иерархии неизмеримо выше Берии, он не смог в 1932 году воспрепятствовать выдвижению последнего Сталиным на пост руководителя Закавказской партийной организации. О том, что Орджоникидзе не желал такого возвышения Берии, рассказывается в воспоминаниях Гинзбурга и А. В. Снегова — одного из руководящих работников Закавказского крайкома ВКП(б) в 30-е годы. Гинзбург вспоминает также, что отрицательное отношение Орджоникидзе к Берии «в последующие годы утвердилось, и Серго этого не скрывал» [459].

Аналогичные свидетельства содержатся и в ряде следственных дел 30—50-х годов. Бывший второй секретарь Кабардино-Балкарского обкома М. Звонцов, арестованный в 1938 году, так рассказывал на допросе о беседе между руководителем партийной организации этой республики Беталом Калмыковым и Орджоникидзе: «Бетал задал вопрос: „Товарищ Серго, до каких пор этот негодяй будет возглавлять закавказскую парторганизацию?“ Серго ответил: „Кое-кто ему ещё доверяет. Пройдет время, он сам себя разоблачит“» [460].

Во время следствия по делу Берии первый секретарь ЦК Компартии Азербайджана Багиров сообщил: в 1936 году Орджоникидзе подробно расспрашивал его о Берии и отзывался о последнем резко отрицательно. Из этих разговоров было ясно, что «Орджоникидзе тогда понял уже всю неискренность и вероломство Берии… решившего любым средством очернить Орджоникидзе».