1937. АнтиТеррор Сталина

Индустриальное общество отличается от предыдущего (аграрного, традиционного) множеством показателей — и более высокой производительностью труда, и урбанизацией (переселением жителей из деревни в город), но все эти показатели вытекают из самого характера деятельности, который преобладает при индустриализме. Эта деятельность основана на инновации, узкой специализации и связанной с ней стандартизации. Именно так организована работа фабрики и современной государственной машины, именно это обеспечивает высокую производительность труда, концентрацию производства в городах и переток туда населения. Индустриальная модернизация началась еще в Российской империи в рамках периферийного капитализма, зависимого от производства средств производства в ядре мировой экономики. При Сталине был достигнут важный рубеж, когда СССР стал обеспечивать себя индустриальным оборудованием. Преобладающим индустриально-урбанистический уклад стал уже при Хрущеве. Таким образом, на правление Сталина приходится если не сама индустриальная модернизация (явление более широкое), то ее важнейший этап.

Либеральные авторы пытаются в принципе оспорить модернизационный характер политики Сталина в 30-е гг. на основании того, что были уничтожены достижения дореволюционной модернизации[523]. При этом происходит терминологическая путаница, когда модернизация смешивается с вестернизацией, и в качестве критериев «модернити» предлагается западная модель общества с ее особенностями — отнюдь не универсальными при переходе от традиционного аграрного общества к «современному» (модерному), индустриальному в своей основе, ядре. Если вынести за скобки догматы либерализма, отождествляющего с «модернити» именно себя, то получается более сложная картина. В эпоху Сталина происходит очевидное ускорение социально-экономической модернизации. А вот в сфере политической культуры мы видим «эффект отдачи», когда эта сфера действительно откатывается назад, ко временам Петра I, а то и Ивана Грозного (но с сохранением идеологических догматов коммунистической идеологии, принадлежащих модерну). Однако эта «отдача» не может быть долговременной, и после смерти Сталина советская культура, синтезировавшая дореволюционную традицию и наследие социалистической мысли, восстанавливает идейную полноту политической культуры сначала на уровне XIX века (в 50—60-е гг.), а затем и на уровне XX в. (в 70—80-е гг.)[524]. Таким образом, индустриальное урбанистическое общество «подтягивает» политическую культуру до адекватного ему уровня. Опыт стран Третьего мира показывает, что обратный процесс как раз не обязателен — имплантация западных образцов политической культуры далеко не всегда «подтягивает» за собой индустриальную модернизацию, создавая гибриды периферийного капитализма, словно застывшие во времени.

В западной историографии, особенно среди историков, которым лень вникать в детали коммунистической идеологии, преобладает образ Сталина — нового русского царя, эдакой реинкарнации Ивана Грозного и Петра I[525]. Когда речь идет об идеологических принципах Сталина, либеральные догматики отмахиваются и морщат нос: «возможно ли говорить об «убеждениях» и «принципах» человека, известного своей беспринципностью?»[526] Дано: Сталин беспринципен. Обсуждение его принципов противоречит этому «дано» и потому должно быть исключено. И вообще, зачем обсуждать идеологические принципы, которые противоречат «правильным» либеральным взглядам. Как написал А. Литвин, комментируя поиски альтернативы Сталину троцкистом В.З. Роговиным: «Альтернативой сталинскому тоталитарному режиму могло быть только демократическое общество, к которому Россия длительное время пытается перейти»[527] (под «демократическим обществом», очевидно, понимается либеральная политическая система). Остальное — от лукавого, и нечего об этом говорить. Такая примитивизация — сестра сталинской пропаганды, сводившей все многообразие «неправильных» идей к буржуазной контрреволюции и фашизму.

В СССР были все социальные ниши, необходимые для функционирования индустриальной системы, но у нас и на Западе эти ниши иногда занимали разные структуры (частный собственник — чиновник, биржа — Госплан и т. д.), а иногда — общие (наемный рабочий, менеджер, школьный учитель, инженер). В этом отношении советское общество можно описать формулой «индустриальное общество минус развитая частная собственность плюс социальное государство и государственное управление хозяйством».

Таким образом, «развитый социализм» и «государственный капитализм» — это общество, которое находится от капитализма столь же далеко, как и от теоретической модели социализма. Но мы знаем, что оно основано на трех китах: индустриализм, государственное управление экономикой, социальное государство.