1937 год: Элита Красной Армии на Голгофе

«Общая оценка армии. Значение армии в общем поднялось до такой степени, что она в состоянии вести оборонительную войну против любого противника. При нападении на Красную Армию современных европейских армий великих держав, возможная победа их на сегодня может быть поставлена под вопросом. При своем численном превосходстве Красная Армия в состоянии вести победоносную наступательную войну против своих непосредственных соседей на Западе (Польша, Румыния)…

…В основном строительство вооруженных сил закончено. Теперь очевидно настало время по созданию инициативного и волевого командира всех степеней. Однако… налицо опасность, что это не удастся своевременно провести и что средний командный состав застынет на схеме и букве устава. До сих пор армия страдает тем, что, начиная от командира взвода и кончая командиром полка, командир не является еще полноценным. В своей массе они способны лишь решать задачи унтер-офицера. Несмотря на все мероприятия, проблема о командире Красной Армии еще не разрешена…»[321]

Вполне естественно, что арестованные командиры РККА решительно отвергали чудовищную ложь о шпионаже в пользу Германии, тем более о передаче ими германской стороне сведений, составляющих военную тайну. Они утверждали, что многие из названных в деле сведений в сущности являлись несекретными, доступными многим материалами. Например, до 1932 года дислокация стрелковых и кавалерийских частей не составляла никакого секрета. В окружных газетах, в «Красной звезде», то есть в открытой печати ежедневно публиковалось множество заметок из войск с указанием не условного, а действительного наименования полков и дивизий, фамилии их командиров и политработников, мест дислокации, учений, маневров.

По немецким оценкам, «кадровый состав РККА к весне 1932 года составлял 600 000 человек… Всего имелся: 21 стрелковый корпус, 71 стрелковая дивизия, из них 43 территориальных и 1 стрелковая бригада (Узбекская), 4 кавалерийских корпуса, 13 кавалерийских дивизий, 3 кавалерийские бригады… Всего самолетов – свыше 2000. Во флоте всего 211 вымпелов».

Комментируя данную справку, начальник Разведуправления РККА Я.К. Берзин в феврале 1933 года заключил: «Дислокация стрелковых частей и конницы, являющейся до 1932 г. несекретной, отражает полностью в этом отношении наши легальные, а равно и официальные сведения, сообщаемые иногда иностранным военным представителям, находящимся в СССР…»[322]

Сотрудничество между рейхсвером и РККА, как мы уже могли убедиться, не раз получало положительную оценку и со стороны советского военного командования, и со стороны руководства вооруженных сил Германии. Причем немецкие военачальники не без основания считали успехи, достигнутые Красной Армией в 30 е годы, плодом взаимных усилий. Так, полковник Кестринг летом 1931 года писал главе рейхсвера генералу фон Секту, что последствия военной поддержки, оказываемой Германией Советскому Союзу, видны во всей Красной Армии: «Наши взгляды и методы красной нитью проходят через все их военные положения». Еще через несколько лет, уже при режиме Гитлера, тот же Кестринг после окончания Киевских маневров, когда зарубежные военные делегации (Франции, Италии, Чехословакии) дали им высокую оценку, заметил с гордостью: «Мы можем быть довольны этой похвалой. Все-таки эти командиры и начальники – наши ученики».