1937. Правосудие Сталина. Обжалованию не подлежит!

Бухарин, вероятно, также принял во внимание, что четырех подсудимых второго московского процесса (январь 1937 года) приговорили не к смертной казни, а к тюремному заключению. Двое самых видных деятелей из четверки — Радек и Сокольников — старались показать на суде, что ничего не скрывают, и с готовностью отвечали на все вопросы. Бухарин, конечно, знал — и гораздо подробнее, чем мы сегодня, — что тот и другой вели себя столь же откровенно и до процесса. Благодаря новой тактике сотрудничества со следствием он, по всей видимости, сделал ставку на смягчение приговора и получение тюремного срока или даже ссылки вместо высшей меры наказания — расстрела.

Известно о существовании как минимум еще трех признательных показаний Бухарина: одно из них датировано 14 июня 1937 года и упомянуто в справке комиссии под председательством Шверника (1964),[33] два других — от 1 и 25 декабря 1937 года — названы Вышинским на процессе по делу правотроцкистского блока. Но тексты этих трех признаний для историков до сих пор не рассекречены и недоступны исследователям.

Но уже в первых своих признательных показаниях на предварительном следствии от 2 июня 1937 года Бухарин подтверждает главные из выдвинутых против него обвинений, в том числе о блоке с Зиновьевым и Каменевым и связях с Троцким при посредничестве Пятакова; о принадлежности к оппозиции после 1929 года, несмотря на многие свои горячие уверения в лояльности партии, о сговоре с Ягодой и Енукидзе и т. д.

Еще Бухарин признался, что принимал участие в написании «рютинской платформы», хотя не видел окончательного варианта. Конференция «правых», упомянутая Астровым и другими ее участниками, действительно состоялась летом 1932 года, и именно на ней было решено взять курс на «дворцовый переворот», подготовку террористических актов и создание блока с троцкистами и зиновьевцами. План государственного переворота, за разработку которого взялся Енукидзе, предполагал участие на стороне заговорщиков правительственной охраны и коменданта Кремля Р.А. Петерсона.

Слова «террористический акт», «террор» подразумевают убийства. Таким образом, бухаринские признания от 2 июня 1937 года совпадают с заявлениями Астрова от 11 января 1937 года, где говорилось, что для борьбы со сталинским руководством Бухарин предлагал использовать акты террора.

Пятаков посвятил Бухарина в свои контакты с Троцким через его сына Седова. А те, в свою очередь, находились в тесной связи с группой военных во главе с Тухачевским и с другими заговорщиками. Несмотря на разногласия с Троцким по поводу поистине огромных уступок, которые тот готов был предложить Германии и Японии после их нападения и поражения СССР в войне, Бухарин признал, что против сговора с враждебными державами принципиальных возражений у него не было.

Бухаринские ходатайства

Известны тексты двух прошений Бухарина о помиловании, оба датированы 13 марта 1938 года — последним днем процесса. И если считать, что Бухарин вынужденно дал ложные показания, о чем им открыто сказано в письме к Сталину от 10 декабря 1937 года[34] и плюс к тому в более чем проблематичном послании к «будущему поколению руководителей партии», тогда в обоих или хотя бы в одном из ходатайств должны найтись следы или намеки на столь серьезное обстоятельство.

Но вместо отречения от «фальшивых» признаний Бухарин, наоборот, в резких выражениях осуждает себя за совершенные тяжкие преступления. Вот несколько характерных пассажей:

«У меня в душе нет ни единого слова протеста [против смертного приговора]. За мои преступления меня нужно было бы расстрелять десять раз… Преступления, совершенные мною, настолько чудовищны, настолько велики, что я не смогу искупить этой вины, что бы я ни сделал в остаток своей жизни… Моего преступного прошлого, к которому я сам отношусь с негодованием и презрением… Я рад, что власть пролетариата разгромила все то преступное, что видело во мне своего лидера и лидером чего я в действительности был».[35]

Остается заметить: содержание прошений о помиловании полностью совпадает с тем, что сказано Бухариным в признательных показаниях от 2 июня 1937 года и в марте 1938-го на процессе по делу правотроцкистского блока. И в то же время нет никаких свидетельств, что ему пришлось дать ложные признания в надежде сохранить себе жизнь или попытаться оградить от преследования членов своей семьи.

Г. Свидетельства невиновности Бухарина