1937. Русские на Луне

Незнакомец носил хороший дорогой костюм. Жаль такой рвать, а ведь ухвати его за рукав да дерни покрепче, какими бы прочными ни были нитки на швах — лопнут. Хорошо, если по шву, — заштопать можно. Любой портной справится. Но вот когда ткань разойдется, костюм выбрасывать можно. Ай-ой. Жалко. Шешель сжал запястья незнакомца посильнее, чтобы чувствовалась боль и захрустели кости.

— Что вы делаете? Вы мне руки сломаете.

Вены и сухожилия на запястьях напряглись, стали похожи на натянутые струны, точно Шешель схватил какой-то музыкальный инструмент. Проведи пальцами по венам и сухожилиям, музыка зазвучит.

— Надеюсь, вы этого не допустите и поговорите со мной.

— Я буду кричать, — дернулся он, чуть привстал, но от захвата не освободился и вынужден был опять сесть на прежнее место, лицо его побледнело, из глаз испарилась уверенность в собственных силах, а вместо них появился страх.

— Не стоит. Много времени у нас не уйдет. К тому же какие-то тайны я у вас выспрашивать не стану. Да, нас не представили. Думаю вы знаете, как меня величать. И все же: майор военно-воздушного флота Его величества императора России Александр Шешель, а вы, простите, кто будете?

— Не важно.

— Что же, может быть, — Шешель сжал запястья еще сильнее.

— Ой.

— Хорошее имя. Итак, господин Ой. Вы хотели, чтобы этот человек, — Шешель кивнул подбородком на извозчика, — избил меня?

— Это не я хотел.

— А кто же?

Он молчал. Он мог вырваться, если бы сильно ударил Шешеля лбом в нос. Но он не знал такого приема и… молчал, как пленный на допросе. Пришлось опять прибегать к силе.

— Нет, не надо. Больно.

— Извольте отвечать на поставленный вопрос, — он опять чуть сжал запястья.

— Ой, — скривился от боли незнакомец. — Это Свирский. Родион Свирский.

Выяснить, что из себя представляет этот Свирский, Шешель решил чуть позже.

— Вчера вы были все вместе?

— Да.

— Превосходно. Чем я ему так не угодил?

— Он хочет добиться расположения Спасаломской, но она отказывает ему.

— А я здесь при чем?

— Вы перебежали ему дорогу. Конкурентов надо устранять.

— Логично. Но, поверьте, насильственный способ устранения конкурентов — не самый действенный. Свирский надумывает что-нибудь еще предпринять?

— Я не знаю. Может быть. Скорее всего, что да. Он очень импульсивный.

— Как все же вас зовут?

— Алексей.

— И чем вы занимаетесь?

— Я… э…

— Ладно, оставим этот вопрос, если ответ вызывает у вас такое затруднение. А третий кто?

— Михаил.

— Вы друзья Свирского?

— Да. Дальними родственниками ему приходимся.

— Вот видите, как быстро и увлекательно прошла наша беседа. Главное — найти общий язык. Вас подвезти?

— Нет. Не надо. Я сам дойду.

— Как знаете. Да и не забудьте передать Свирскому чтобы он оставил эту глупую затею — меня устранить. Пусть перестанет устраивать мне всякие пакости. У меня хватит сил отучить его от этих наклонностей, если он не исправится. Передадите?

— Постараюсь.

— Уж постарайтесь. Прощайте. Надеюсь, больше не свидимся.

Алексей уже почти вылез из экипажа.

— Да, совсем забыл, — сказал ему вслед Шешель, — сколько вы должны были еще дать извозчику?

— Пятьдесят рублей, но простите, он…

— Даже не отправил меня в больницу? Это вы хотите сказать? Согласен — не отправил, но он старался и, на мой взгляд, деньги обещанные отработал. Отдайте их ему.

Алексей полез в карман брюк, оставаясь при этом в полусогнутом состоянии, будто кланялся извозчику, достал пухлый бумажник, открыл его, порылся в пачке купюр, выбрал нужные, передал их извозчику.

— Премного благодарен, — сказал тот и, не посмотрев на протянутые ему бумажки, схватил их и побыстрее запихнул себе за пазуху, а то вдруг отнимут.

На прощание Алексей бросил на них недобрый взгляд. Особенно досталось извозчику. Может, задумал проучить его.

— Боюсь, не простит он мне этого, — сказал извозчик, когда шаги Алексея слились с шумом толпы, — видел, как глаза у него сверкнули? Чистый зверь. Что же мне теперь и на работу не выходить? Прятаться от него? Как думаешь, барин?

— Зачем ты ему? Время на тебя только терять. Думаю, у него другие цели.

— Какие же?

— А вот этого тебе знать не надо. Как говорится меньше знаешь, лучше спишь. Ты теперь свободен?

— Да, а что?

Удивленный извозчик полагал, что теперь-то пилот покинет его экипаж, растворится в толпе и на том неприятности его закончатся. Он отправится в церковь, поставит свечку, пообещает, что будет только честным трудом зарабатывать, ну может, и не совсем честным, но, по крайней мере, на такие авантюры, в которую он ввязался минувшим вечером, его уже никакими деньгами не заманишь. Так нет же, не закончились, выходит, еще неприятности.

— Отвези меня домой. Ты ведь не забыл, где я живу?

— Нет.