1937. Сталин против заговора «глобалистов»

«Демон революции» был убежденным и последовательным сторонником интеграции советской экономики в систему международного капиталистического хозяйства. Причем сама экономика должна была, по его замыслу, быть именно рыночной, а план использоваться всего лишь как регулятор рынка. При этом Троцкий вовсе не собирался демонтировать власть компартии. Реставрация капитализма допускалась им только в экономической сфере, тогда как в политике власть должна была оставаться у партии большевиков.

Троцкий был марксистом, выступающим за победу коммунизма во всемирном масштабе. И он пытался ортодоксально следовать за Марксом, который считал, что социалистическая революция возможна лишь в [- 54 -] условиях развитого капитализма. Старый, капиталистический, строй должен был достичь своей вершины, исчерпать все свои возможности, и лишь после этого подлежал социалистической ликвидации. Понятно, что Россия начала XX века этим условиям не отвечала. Поэтому правые социал-демократы — меньшевики — как раз и не советовали мечтать о скорой социалистической революции. Они считали, что на повестке дня стоят задачи буржуазной революции, период которой должен продлиться достаточно долго. Но все вышло совсем не так, как замышляли «правильные» марксисты. Буржуазия власть утеряла, а до капитализма было еще очень далеко.

Троцкий предвидел это еще задолго до 1917 года. В 1906 году он предсказывал: «В стране экономически отсталой пролетариат может оказаться у власти раньше, чем в стране капиталистически передовой... Русская революция создает, на наш взгляд, такие условия, при которых власть может (при победе революции — должна) перейти в руки пролетариата, прежде чем политики буржуазного либерализма получат возможность в полном виде развернуть государственный гений». Это и побудило Троцкого выдвинуть свой скандально известный лозунг «Без царя, а правительство рабочее». По сути, он предлагал осуществлять «антифеодальные», буржуазно-демократические преобразования руками «пролетарского», точнее говоря — социалистического правительства. (Суть этих преобразований сводилась к ликвидации самобытного, традиционного уклада русской жизни.) А преобразования социалистические планировалось отодвинуть до того момента, пока не придет помощь с Запада.

Ленин подверг эту программу довольно-таки жесткой критике. Ему казалось, что Троцкий пытается перепрыгнуть через буржуазный этап революции. Но позже, в 1917 году, Ленин как раз и заставил партию совершить такой вот прыжок, создав через несколько [- 55 -] месяцев после падения монархии (без царя!) именно «рабочее» правительство.

Здесь их позиции сошлись, но дальше начиналось расхождение. Ленин считал, что советское правительство очень скоро получит поддержку передового европейского пролетариата. Этому надо было всемерно способствовать, поддерживая этот самый европейский пролетариат и подталкивая на революционные свершения.

У Троцкого подход был иной. Он не верил, что Европа готова к революции, ибо даже и она не исчерпала всех потенций капиталистического развития. Капитализм вообще не достиг еще высшей степени своей интернационализации. И по мысли Троцкого, ему, капитализму, еще только предстояло глобализироваться. Показательно, что через несколько дней после Октябрьского переворота Троцкий, в интервью американскому журналисту Д. Риду, высказался за создание Соединенных штатов Европы. Тогда он заявил, что «экономическое развитие требует упразднения национальных границ». (Любопытно сопоставить эти слова с нынешними утверждениями, согласно которым глобализирующейся экономике требуются единые политические институты.)

Вот в чем Троцкий видел одну из главных задач революции — объединять мир, причем не обязательно сразу на социалистических основах. Капиталистическая глобализация тоже благо — естественно, при участии левых сил. И лишь когда мир будет единым — возможна будет и мировая социалистическая революция. А до тех пор необходимо способствовать глобализации, поддерживая не только левые, но и любые «передовые» силы Запада. И в плане данной поддержки Россия, с ее огромными ресурсами, сплоченная железной большевистской диктатурой, могла бы сыграть роль революционного охранника и сырьевого поставщика демократической Европы.