1937. Сталин против заговора «глобалистов»

В Москве гитлеровские заверения оценили. «Известия» писали: «Советское правительство, оказавшись в состоянии поддерживать в мире и гармонии торговые отношения с фашистской Италией, будет придерживаться такой же политики и в своих отношениях с фашистской Германией. Оно требует только, чтобы гитлеровское правительство воздержалось от враждебных актов по отношению к русским и к русским учреждениям в Германии».

И все-таки сотрудничество между СССР и Германией было сокращено до минимума. Более того, наметилась очень серьезная напряженность. В первый год гитлеровского канцлерства советское посольство в Германии направило МИДу этой страны 217 нот протеста — показатель рекордный. «Особенно сильно пострадали торгово-экономические отношения между двумя государствами, — пишет А. Мартиросян. — Только за первую половину 1933 г. советский экспорт в Германию сократился на 44 %. То же самое происходило и далее, причем в еще больших размерах. Одновременно резко сократился и германский экспорт в СССР. Торговое соглашение между Германией и СССР от 2 мая 1932 года было объявлено гитлеровским правительством недействительным» («Сталин и Великая Отечественная война»).

Разрыв происходил по инициативе двух стран. СССР тоже демонстративно отталкивался от Германии. Так, Союз решительно устремился в Лигу наций, которая была настроена весьма антигермански. В 1934 году мы в нее все-таки вошли. И как! Историк С. Кремлев обращает внимание на следующее обстоятельство: «... Составной частью Договора 1926 года (о ненападении и нейтралитете между СССР и Германией. — А. Е.) было обязательство Германии о том, что в случае ее вступления в Лигу Наций она не будет считать для себя обязательным участие в санкциях Лиги, если таковые будут предприняты против СССР. Было это в 1926 году, когда Германия готовилась принять Ло-карнские соглашения и ее действительно должны были принять в Лигу, куда путь СССР тогда был закрыт наглухо. А вот в 1934 году, при приготовленном Литвиновым вступлении в Лигу Советского Союза, мы на себя таких обязательств не взяли...» («Кремлевский визит фюрера»).