1937. Трагедия Красной Армии

Шифрес еще бьется, пишет наркому, на что-то надеется. А судьба его уже предрешена. И не только и не столько особистами, сколько его же вчерашними боевыми руководителями и сотоварищами. Он, конечно, и не знал, что уже 29 сентября 1937 г. он был обречен решением заседания Военного совета ХВО. Выписка из протокола № 5 лапидарна и веет могильным холодом:

«1. О начальнике Военно-Хозяйственной академии РККА – армейском комиссаре 2-го ранга Шифресе А.Л.

Постановили: Телеграфно просить наркома обороны об увольнении из РККА и санкции об аресте.

Военный совет ХВО: Командарм 2-го ранга Тимошенко.

Бригадный комиссар Озолин» ²⁹⁵.

…Что называется, «разобрались»… «Просьба с мест» была незамедлительно удовлетворена, Шифреса вскоре арестовали, а затем и расстреляли.

А вот другой довольно выразительный пример своеобразного понимания своего партийного долга и ответственности за судьбу и жизнь многих тысяч армейских коммунистов. Член Военного совета Краснознаменного Балтийского флота корпусной комиссар Г.А. Зиновьев в своем объяснении от 18 октября 1937 г. уверяет нового начальника Политуправления РККА армейского комиссара 2-го ранга П.А. Смирнова в том, что он (Зиновьев), работая до этого начальником политуправления Уральского военного округа, «быстро исключал из партии всех, кого надо». И тут же, чтобы решительно отмежеваться от объявленного врагом народа уже покойного бывшего начальника ПУ РККА, добавляет: «докладывал Гамарнику, этой сволочи, шпиону…» ²⁹⁶.

Совершенно ясно, что при такой абсолютно четко обозначенной позиции военно-партийных верхов реальные возможности борьбы низовых партийных работников за справедливость, за честь и достоинство армейских коммунистов, против ложных и клеветнических наветов были крайне малы. А учитывая особенности военной субординации – ничтожны. И все-таки даже в той до предела мрачной атмосфере находились люди, в основном – «простые» члены партийного бюро, которые, презрев страх за собственное существование, оставались верны долгу партийного товарищества и бесстрашно вставали за правду, «за други своя». Их было не так уж и много, но они были. Давно и справедливо сказано, чем ночь темней, тем ярче звезды…

Когда старший руководитель кафедры оперативного искусства Военной академии Генштаба РККА комбриг В.Н. Батенин был 23 июля 1937 г. исключен из рядов ВКП(б) за связь с «врагом народа» комкором Н.Н. Петиным, то через три недели (14 августа) партийное бюро Наркомата обороны отменило решение об исключении Батенина из партии и ограничилось объявлением ему строгого выговора с предупреждением ²⁹⁷. Это означало оставление комбрига в армии. Правда, в конечном счете, особисты его все же «достали», он был арестован и в январе 1940 г. приговорен к расстрелу. Но это было позднее.

Сохранился протокол закрытого партсобрания в/ч 5924 от 4 марта 1938 г. Разбиралось дело командира полка Малишевского. Присутствовало 33 члена ВКП(б) и 6 кандидатов.

«Слушали: заявление, поданное в Военный совет на члена ВКП(б) тов. Малишевского И.П. членами ВКП(б) т. Орловым А.И. (бывший военком части) и б. отсекром партбюро Лебедевичем И.Н. от 25.9.37 г. В заявлении отмечается, что Малишевский в своей практической работе применял методы работы, во многом сходственные с деятельностью врагов народа, и сделали вывод, что Малишевскому не место в партии и нашем полку, а скорее всего, неразоблаченный враг народа.

Постановили: 1. Партийное собрание считает, что партийность т. Малишевского не вызывает никаких сомнений – заявление тт. Орлова и Лебедевича о том, что Малишевский еще не разоблаченный враг народа, является необоснованным и клеветническим.

2. Партийное собрание считает, что в практической работе т. Малишевский имел ряд существенных недостатков…» ²⁹⁸