1937. Трагедия Красной Армии

С грубейшими нарушениями закона велось следствие в отношении бывшего командира стрелкового корпуса, а с августа 1937 г. – начальника Дальвоенстроя при СНК СССР комкора А.Я. Сазонтова. Он был арестован 26 мая 1938 г. по телеграфному распоряжению НКВД СССР. Следствие велось центральным аппаратом. Здесь не стеснялись ни в чем. Из справки Лефортовской тюрьмы видно, что Сазонтов на допросы вызывался 30 раз, в деле же имеется лишь один, «устраивающий» следователей протокол допроса. Сазонтову было предъявлено обвинение по статьям 58–1а и 58–11 УК РСФСР, в обвинительном же заключении дописана еще одна «расстрельная» статья – 58–7. С материалами дела в порядке ст. 206 УПК РСФСР Сазонтов ознакомлен не был ⁹⁷.

Состоявшийся 26 августа 1938 г. суд (закрытое заседание Военной коллегии Верховного суда СССР) не только не реагировал на эти нарушения, но и сам продолжал совершенно беспардонно нарушать закон. Еще в своем подготовительном заседании коллегия предала Сазонтова суду уже по измененной статье 58–16 и «добавила» еще одну статью – 58–8. Все судебное заседание вместе с вынесением и оглашением приговора было закончено в течение 15 минут. Из протокола судебного заседания видно, что все судебное «разбирательство» свелось лишь к получению ответа на вопрос: признает ли подсудимый себя виновным ⁹⁸. По всем этим статьям комкор Сазонтов был приговорен к ВМН и в тот же день расстрелян. Отменен этот приговор, а Сазонтов посмертно реабилитирован 5 мая 1956 г.

Когда читаешь все это, невольно вспоминаешь, как Морис Дрюон в одном из своих знаменитых романов описывает переживания человека, попавшего в суд неправедный: «…И тут он понял, что отныне его признали виновным и даже лишили возможности защищать себя, как будто судили мертвеца». Но ведь это было во времена дремучего Средневековья. И даже тогда считалось событием необычным. А тут в 30-е годы XX века руками «судей», цинично попиравших всяческие не только нравственные, но и юридические законы, совершалось массовое судебное убийство неповинных. Дело доходило до того, что иногда выездные сессии Военной коллегии Верховного суда СССР приговаривали людей заочно, даже не имея на руках хотя бы фальсифицированного обвинительного заключения. Так было, например, по сообщению помощника председателя Военной коллегии Верховного суда Российской Федерации полковника юстиции В.М. Михасева, на Дальнем Востоке, когда временно прерывалось транспортное сообщение с Сахалином и выездная сессия выносила расстрельный приговор по телефону ⁹⁹. И совершенно справедливо эти смертные приговоры в отношении десятков тысяч неповинных современный военный юрист В.А. Бобренев квалифицировал «верхом надругательства над правосудием» ¹⁰⁰.

Отметим еще одну особенность проведения «суда» над военными. Это я определил бы как необычайная скорострельность. Ведь у всех народов во все времена издревле считалось, что суд – дело серьезное, требующее не только добросовестного отношения судей к порученному им делу, знания основ своей профессии, но и определенного количества времени. Речь-то идет о судьбе, а то и о жизни живого человека. Даже далеко не из самых прогрессивных царская судебная машина в России соблюдала, как правило, необходимые нормы судопроизводства. 9 сентября 1911 г. состоялось заседание Киевского военно-окружного суда по делу Д.Г. Богрова. Подсудимому инкриминировали убийство премьер-министра правительства П.А. Столыпина. Любому непредвзято относящемуся к делу человеку вопрос казался совершенно ясен. Труп Столыпина на месте. Весь театр видел, как Богров стрелял в премьер-министра. Сам подсудимый не отрицал совершенного им преступления и ввиду полной ясности дела даже отказался от положенного по царским законам защитника. И вот при таких абсолютно неопровержимых уликах судебное заседание по делу Богрова в общей сложности продолжалось три часа ¹⁰¹.