1937. Трагедия Красной Армии

Случалось и так, что нарком довольно строго отчитывал даже ближайших своих приспешников за попытки сваливать всю вину за те или иные недостатки в жизни РККА на «врагов народа». 29 августа 1937 г. маршал Буденный обращается к Ворошилову с пространным письмом, в котором говорит о том, что за время работы в Инспекции кавалерии РККА «мне приходилось бороться, разумеется, при поддержке Вашей и тов. Сталина, за существование конницы… так как враги народа в лице Тухачевского, Левичева, Меженинова и всякой другой сволочи, работавшей в центральном аппарате, а также при помощи Якира и Уборевича до последнего момента всяческими способами стремились уничтожить в системе вооруженных сил нашей страны такой род войск, как конница» ⁶⁰. Затем Буденный приводит целый ряд серьезных, по его мнению, аргументов в пользу укрепления конницы и наконец заключает: «Данным письмом я высказал те соображения, которые у меня за много лет накопились… Я не мог их Вам высказать лично в силу того, что всякий раз, предварительно ставя этот вопрос, до доклада Вам, я встречал резкое сопротивление врагов народа… Они бешено возражали. Я глубоко убежден в том, что все изложенное мною властно диктуется современными условиями войны и сегодняшним днем.

Категорически возражаю и буду возражать против какой бы то ни было реорганизации конницы и ее сокращения…» ⁶¹

Через два дня Ворошилов прочитал это письмо и наложил следующую резолюцию: «т. Буденному С.М. Конницу обучали не враги народа, а мы с Вами, и Вы больше, чем я, т. к. непосредственно этим занимались. Как конница себя «чувствует» при совместных с танков. частями и авиацией действиях, Вы отлично знаете. В разговорах со мной Вы признавали (много раз) резко изменившиеся условия для существования и действий конницы в соврем. войне.

Конницу нужно и будем сокращать. КВ. 31/VIII.37» ⁶².

Иногда дело доходило даже до того, что Ворошилов набирался мужества отказывать Особому отделу ГУГБ НКВД СССР в просьбах об увольнении и аресте ответственных военных работников. В то время одним из руководителей военно-исторической службы в Генштабе РККА был коммунист с 1917 г. комбриг К.И. Соколов-Страхов. Человек достаточно образованный, опытный. Но у него был один крупный, по тем временам, изъян – он был женат на племяннице бывшего шефа жандармов П.Г. Курлова. Уже одним этим он был особистам подозрителен. Да еще он оказался не очень осторожен в разговорах. И Особый отдел решил, что пора этого критикана «взять». Обратились за санкцией на арест к Ворошилову. А тот возьми да и откажи. Особисты вначале даже не поверили. Снова обратились. А нарком отказал вдругорядь, найдя выдвинутые особистами мотивы недостаточно основательными, и предложил вопрос о Соколове-Страхове разобрать в партийном порядке. Этого особисты стерпеть уже не могли. К «делу» подключается всемогущий начальник секретно-политического отдела (СПО) НКВД СССР комиссар госбезопасности 2-го ранга Г.А. Молчанов. Он обращается с рапортом к «самому» Ежову: «СПО считает, что он (Соколов-Страхов. – О.С.) является в партии двурушником, ведет контрреволюционную пропаганду и, будучи на свободе, представляет безусловную опасность как затаенный злобный враг». На рапорте появляется резолюция: «Т. Гамарнику. Считаю необходимым арестовать. Просьба дать согласие. Ежов. 22.Х1.36». Ворошилов держался еще полтора месяца, а потом на присланном Ежовым рапорте появилась помета начальника Политуправления РККА: «Нарком дал т. Ежову согласие. Гамарник. 7/I.37 г.» ⁶³.

Бывало, что Ворошилов проявлял и определенную настойчивость в недопущении ареста некоторых, хорошо знакомых ему командиров. С 1935 по 1937 г. военным комендантом Москвы служил комдив М.Ф. Лукин. По делам службы его знал не только Ворошилов, но и Сталин. Но вот в 1937 г. «за притупление классовой бдительности и личную связь с врагами народа» Лукин получил по партийной линии строгий выговор с занесением в учетную карточку, был снят с должности военного коменданта столицы и отправлен заместителем начальника штаба СибВО. И вдруг в 1938 г. его по доносу Мехлиса вызывают в Москву, в Комиссию партийного контроля. И бывает же так в жизни – Лукин случайно в коридоре ЦК встретил Ворошилова и рассказал ему о том, в какую передрягу попал. И Ворошилов прямо при Лукине позвонил одному из руководителей КПК: «Товарищ Ярославский, я знаю Лукина давно, с Гражданской войны. Это честный коммунист, и то, что вокруг него происходит, это – недоразумение. Прошу Вас внимательно разобраться, и если он не виноват, написать об этом в округ». Лукин позднее рассказал своей дочери: «Положив трубку, Климент Ефремович долго расспрашивал меня о положении в округе, потом вдруг сказал: «У меня уже третий раз просят санкции на ваш арест» ⁶⁴. А тогда Ярославский прислал письмо в Новосибирск, будущий командарм Великой Отечественной войны был спасен, в 1940 г. удостоен звания генерал-лейтенанта.