1937. Трагедия Красной Армии

Далее Хрущев сообщил, что было дано задание найти этот документ, но его в архиве ЦК не нашли, так как он был уже уничтожен (ни один преступник не любит оставлять следов). Не нашли ни в одном обкоме, ни в ЦК нацреспублик и телеграммы 1937 г. на места об этом постановлении Политбюро (если таковая была). Но давно и верно сказано, что нет ничего тайного, что не стало бы явным. В результате тщательных поисков в 1956 г. все-таки удалось в одном (Дагестанском) обкоме КПСС выявить копию шифротелеграммы ЦК ВКП(б) от 10 января 1939 г., в которой подписавший ее Сталин сам ссылается на решение ЦК о применении физических методов и пыток по отношению к «неразоружившимся» врагам (текст этой шифрограммы впервые огласил Хрущев в своем известном докладе XX партсъезду). На пленуме ЦК в 1957 г. Хрущев еще раз подтвердил: «Все помнят этот документ, все получали»²⁹⁵.

И когда на июньском (1957 г.) пленуме ЦК речь снова зашла об этом невиданном и неслыханном в истории когда-либо существовавших политических партий феномене, то припертые к стене бывшие в 1937 г. членами Политбюро ЦК В.М. Молотов и Л.М. Каганович решили «повиниться» и полностью признались. Вот квинтэссенция, извлеченная из их многословных с попытками самооправдания рассуждений:

Молотов: «Применять физические меры было общее решение. Все подписывали»²⁹⁶.

Каганович: «Сидели все тут же, на заседании, документ был составлен от руки и подписан всеми… Написан он был рукой Сталина… Все члены Политбюро подписались за. Текст не помню. В отношении шпионов применять крайние меры физического воздействия. Примерно так, было давно. Подписали все члены Политбюро»²⁹⁷.

Когда Хрущев стал настоятельно требовать, кто же именно подписал это сакраментальное постановление Политбюро, вдруг вмешался Ворошилов и безапелляционно заявил: «Я никогда такого документа не только не подписывал, но заявляю, что если бы что-нибудь подобное мне предложили, я бы в физиономию плюнул»²⁹⁸. Ни на пленуме ЦК в 1957 г., ни в публикации 1993 г. в «Историческом архиве» никаких комментариев по этому поводу не последовало. А применительно к теме данного исследования они необходимы. Не располагая пока другими документами, я вынужден обходиться тем, что есть: можно ли поверить в данном случае, что Ворошилов действительно не подписывал этот документ? У меня нет достаточно весомых доказательств неправдивости заявления Ворошилова, и я не исключаю, что он действительно в тот день этот документ не подписывал. Этот факт имеет некоторое значение для оценки личности Ворошилова, но далеко не существенное. Ведь документ-то такой был – дожившие до 1957 г. члены Политбюро состава 1937 г. (А.А. Андреев и А.И. Микоян) даже и не пикнули по этому поводу. Да и Ворошилов, если даже, допустим, не подписал это решение Политбюро, и не потому, что «против», а потому, что отсутствовал, то как член Политбюро он не мог не знать о нем (кстати, Ворошилов не говорил, что он не знал), и обязан был буквально под страхом смерти не только неукоснительно и скрупулезно выполнять сам, но и неотступно следить, чтобы другие выполняли…

Итак, уже после XX партсьезда такой авторитетнейший форум как июньский (1957 г.) пленум ЦК КПСС безоговорочно признал факт принятия в 1937 г. политическим бюро ЦК ВКП(б) специального постановления, разрешающего применение пыток к политическим подследственным.

Как оценить нравственное и политическое значение этого документа, уровень морали принявших его деятелей, считавших себя людьми, да еще, наверное, выдающимися? Я уже говорил, с точки зрения политической, подобных решений мы, очевидно, не найдем даже в наисекретнейших архивах ни одной хоть сколь-либо политической партии (пожалуй, включая и фашистские). Тут в очередной раз верховное руководство ВКП(б) оказалось «впереди Европы всей». Только ведь не хорошая в данном случае авангардность, а постыдная, позорная, омерзительная, означавшая, что верхушка ВКП(б) из силы, борющейся за всеобщее счастье человечества (как она сама себя усердно изображала) выродилась в силу, не погнушавшуюся ради спасения своей власти, прибегнуть к практике расчеловечения, отбросив советских людей XX века, по сути, ко временам каннибализма. Историк должен быть в какой-то мере бесстрастен. Но когда кто-то создает смертельную угрозу существованию самой человеческой природы, то такие деятели вполне правомерно могут быть историком названы выродками рода человеческого, подонками, у которых пробу негде ставить, для которых нет ничего святого[42]. А они ведь были не просто частными лицами, они возглавляли могущественный и всесильный Центральный комитет ВКП(б). И, очевидно, не так уж далеко от истины был бывший кандидат в члены Политбюро ЦК ВКП(б). Р.И. Эйхе, который по некоторым сведениям, под пытками в 1938 г. временно потеряв рассудок, кричал, что признает себя виновным в принадлежности к преступной организации под названием «Центральный Комитет ВКП(б)»²⁹⁹. А может быть, именно в тот момент Эйхе и вошел в разум?