1937. Трагедия Красной Армии

Большой степенью объективности отличались также воспоминания знаменитого в годы войны наркома Военно-Морского флота Н.Г. Кузнецова. Вращаясь с предвоенных лет в высшем эшелоне руководства вооруженными силами и страной, он было попытался честно поделиться с читателями своими наблюдениями и впечатлениями об атмосфере, в которой творился «разгром военно-фашистского заговора». Но опубликовать эти ценные записи очевидца удалось только через 19 лет после кончины их автора (см. «Военно-исторический журнал», 1993, № 6).

Хочется, наконец, рекомендовать читателю и книгу воспоминаний последнего председателя КГБ СССР В.В. Бакатина («Избавление от КГБ». М., 1992). Она интересна уже тем, что уникальна – ведь ни один высший руководитель ВЧК – ГПУ – НКВД – КГБ мемуаров до того не печатал. И хотя здесь автор в основном повествует о перипетиях своей 107-дневной попытки реформировать КГБ, но иногда делает краткие экскурсы и в прошлое этой организации. И здесь, поскольку автор по своему тогдашнему положению имел фактически неограниченные возможности ознакомления с любым документом КГБ (что и поныне является лишь «хрустальной мечтой» для рядового историка), некоторые его наблюдения и пронизанные демократизмом оценки являются, на мой взгляд, весьма ценными.

Значение документальной основы для успешного исследования данной проблемы нельзя переоценить. Поистине исключительную роль играют, по определению академика В.И. Вернадского, «первоначальные источники»¹⁹. Именно их фронтальное изучение позволит произвести реконструкцию исторического процесса по-настоящему объективно. Если еще до сих пор объективной (и «достаточной» для историков) у нас считается та информация, которая устраивает начальство нынешнее и даже бывшее, то совокупность «первоначальных источников» позволяет постигнуть исторический процесс во всех его истинных, реальных красках. И тут даже не надо ничего придумывать, нужно только выявить эти документы, получить к ним доступ, а затем тщательно и беспристрастно их изучить. Именно беспристрастно, а точнее даже сказать – бесстрастно. Только сейчас начинаешь понимать всю глубину пушкинского образа старца Пимена, который, изучая историю:

…Точно дьяк, в приказах поседелый,
Спокойно зрит на правых и виновных,
Добру и злу внимая равнодушно,
Не ведая ни жалости, ни гнева.

Ибо любое пристрастие, как правило, искажает реальную картину исторического процесса. Очень удачно выразился историк из Штутгарта Эберхард Экель в изданной в 1969 г. книге «Взгляд Гитлера на мир»: «Бесстрастный портрет Гитлера обладает такой разоблачительной силой, что делает излишним бесконечное употребление уничижительных эпитетов»²⁰.

Необходимо сказать и о другой стороне проблемы. Историк, особенно историк новейшей истории, не может быть профессиональным историком, не работая в архивах, так же как певчая птица не может быть таковой, если она не поет. А известный историк В.М. Далин привел по этому поводу даже такое сравнение: «Историк, никогда не работавший в архиве, подобен футболисту, ни разу в жизни не забившему ни одного гола»²¹.

Трудности исследования данной проблемы по «первоначальным источникам» исключительно велики. Ведь все первичные документы, связанные с арестом, следствием, судом, приведением приговора в исполнение, до сих пор находятся за семью замками и практически недоступны не только для зарубежных, но и для российских историков. Порядок возвращения рассмотренных судами дел в органы НКВД был установлен еще циркуляром НКВД, Прокуратуры и Верховного суда СССР № 01533/3002516 от 21 августа 1934 г. и директивой председателя Военной коллегии Верховного суда СССР № 00331748 от 15 сентября 1934 г. Следственные производства по всем расследуемым органами Главного управления госбезопасности НКВД делам подлежали возврату в органы ГУГБ НКВД²², где они до сих пор и хранятся (если еще хранятся), а по сути, укрыты от глаза людского.