1937

Нин пользовался столь высоким авторитетом во всём мире, что после его ареста во многих странах была поднята кампания за его освобождение. Во Франции был создан комитет в защиту ПОУМа. Группа известных французских писателей (А. Жид, Ф. Мориак, Роже Мартен Дю Гар и др.) выступила с требованием организовать справедливый суд над ПОУМом и Нином.

Тогда команда Орлова инсценировала похищение Нина из тайной тюрьмы, которое, как было официально объявлено, совершили агенты гестапо. В действительности Орлов в сопровождении четырёх помощников — одного советского и трёх испанских — осуществил убийство Нина. Его тело было погребено убийцами у отметки «17-й километр» на шоссе близ города Алькала Де-Энарес. 24 июля Орлов направил в «Центр» донесение под кодовым названием «Николай», которым обозначалось похищение и убийство Нина [869].

В 1992 году правительство провинции Мадрид издало указ о поисках могилы Нина и установлении памятника на условном месте его захоронения.

В августе 1937 года в Испанию прибыла международная комиссия, возглавляемая членом английского парламента Макстоном, для проверки обвинений против ПОУМа и фактов, связанных с исчезновением Нина. Поскольку её усилия оказались безуспешными, в декабре прибыла другая комиссия во главе с членом английского парламента Макговерном. Несмотря на разрешение, подписанное министром юстиции и директором испанских тюрем, членам этой комиссии не позволили посетить «секретную тюрьму», устроенную в Барселоне коммунистической партией. Министр внутренних дел прямо заявил членам комиссии: «Мы получаем помощь от русских и вынуждены разрешать некоторые действия, которые нам не нравятся» [870].

Замалчивая протесты зарубежной общественности, «Правда» на протяжении нескольких месяцев после барселонских событий публиковала статьи об «очищении тыла от троцкистско-фашистских провокаторов и шпионов» [871]. В одной из этих статей сообщалось, что валенсийская полиция опубликовала список арестованных в течение июня, который включал имена «645 фашистов, троцкистов и лиц без документов» [872]. Ещё больше арестов было произведено в Каталонии.

На расправу с ПОУМом Троцкий откликнулся статьёй «Начало конца», в которой подчёркивал: «Методы амальгамы и подлога, выработанные в Москве, переносятся в готовом виде на почву Барселоны и Мадрида. Вожди ПОУМа, которых можно обвинить только в оппортунизме и нерешительности по отношению к сталинской реакции, объявлены внезапно „троцкистами“ и, разумеется, союзниками фашизма. Агенты ГПУ в Испании „нашли“ написанные ими самими химические письма, в которых связь барселонских революционеров с Франко устанавливается по всем правилам московского подлога. В негодяях для выполнения кровавых поручений недостатка нет» [873].

Не зная о ведущей роли, которую играл в провоцировании барселонского мятежа и в последующих преследованиях поумовцев Орлов, Троцкий называл другого активного участника этих кровавых событий, действовавшего под своим, к тому же широко известным именем. Им был бывший оппозиционер В. А. Антонов-Овсеенко, который в дни процесса 16-ти выступил с постыдной статьёй, где, в частности, сообщил о своём письме Кагановичу, в котором говорилось, что в отношении Зиновьева и Каменева он «выполнил бы любое поручение партии. Было ясно — да, вплоть до расстрела их как явных контрреволюционеров» [874].

Спустя несколько недель после появления этой статьи Антонов-Овсеенко был вызван к Сталину, который сообщил ему о назначении его генеральным консулом в Барселону. На этом посту, как ясно дал понять Сталин, Антонов-Овсеенко сможет загладить своё «троцкистское прошлое», т. е. участие в левой оппозиции 20-х годов.

«Бывший революционер Антонов-Овсеенко, покаявшийся в 1927 году в своих оппозиционных грехах и смертельно убоявшийся в 1936 году попасть на скамью подсудимых,— писал Троцкий,— заявил в „Правде“ о полной готовности „собственными руками“ душить троцкистов. Этого субъекта немедленно отправили, под маской консула, в Барселону и указали, кого именно душить… Такие ответственные поручения вершатся не иначе, как по прямому поручению „генерального секретаря“» [875].