1941–1945. Священная война

На одном из привалов Саша снял платьице с девочки и осмотрел ее. Тело было в струпьях от грязи и непосильной для нее дороги. Смазал зеленкой. Ничего другого, более подходящего, у него не осталось.

Помогал ему парень, который назвался Петром.

– Плохо, – проговорил Саша, одевая на нее платьице.

Вечером остановились на ночлег в негустом лесу. Прежде всего, накормили девочку. Вынимали, у кого, что осталось. И уложили спать. Устав за день, она сразу крепко уснула.

Легли и сами.

Под утро, когда охватил их самый крепкий сон, что явилось причиной, Володя не понял. Он проснулся и увидел, как между деревьями мелькнул Петр со спящей девочкой на руках.

– Остановись! – громко закричал он и бросился вдогонку.

Нагнал его. Завязалась борьба. Петр был крепкого сложения, но мысль расправиться с негодяем придала Володе силы. Петр выхватил из-под одежды нож. Вовремя подоспели остальные. Били как по боксерской груше.

От криков девочка проснулась и громко заплакала, не понимая, что происходит. Почему бьют папу Петю? Саша взял ее на руки, пытаясь успокоить.

Когда Петр поднялся с земли, у Михаила зачесались кулаки дать этой сволочи еще раз в морду.

– Ты зачем девочку унес? – жестко, придвинувшись к Петру и дыша ему в лицо, спросил Михаил.

– Хотел взять в дочери.

– Врешь, сволочь! У меня руки на тебя чешутся! Признавайся, что хотел сделать! Убьем тебя, а спишут на диверсантов! – Михаил не мог успокоиться. Он уже считал Настеньку, так звали девочку, своей дочерью и готов был за нее на все.

– Хотел изнасиловать, – выдавил из себя Петр, поняв, что лучше сказать правду, иначе не уйти ему отсюда живым. Добьют. – Чего переживаешь. На всех хватит!

– Вот тебе, сволочь, хватит! – Михаил со всей силой ударил его в лицо и сбил с ног. – Быстро убирайся отсюда, пока жив.

Собрав все свои пожитки, взяв полусонную Настю на плечи, пошли дальше.

Дождавшись, когда от него отошли на значительное расстояние, Петр поднялся с земли. Ощупал лицо и поглядел на руки. Они были в крови.

– Вы еще у меня попляшите! – и погрозил кулаком.

Буянов уже решил, что зарегистрирует девочку на свою фамилию. Жив останется, найдет ее, а если не вернется с войны, об этом не хотелось думать. Обсудил с остальными. Они согласились. Михаил больше всех подходил для роли приемного отца.

В поселке, через который проходили, от местных жителей узнали, что к ним эвакуировали детский приемник для потерявшихся детей.

В детском приемнике с Михаилом разговаривала заведующая.

Ему пришлось рассказать ей, что произошло с ними, откуда у них девочка, выразил желание удочерить ее и записать на свою фамилию. Все это время Настя сидела у него на коленях.

Заведующая засомневалась в обоснованности просьбы. У девочки могли остаться родственники, которые будут искать ее. Записывая девочку на другую фамилию, она исключала в дальнейшем возможность родственникам найти ее. Поэтому была против такого скороспелого решения.

– Настя, как звать твоего папу? – обратилась к ней заведующая.

– Какого?

– Ну, тот, который с вами жил? – постаралась подвести к ответу заведующая.

– У меня их много, – и она растопырила пальчики на руке. – Папа Саша, папа Миша, папа Вася, папа Володя, – перечисляла она. – И плохой папа Петя. Он хотел украсть меня. А это папа Миша, – и она пальчиком ткнула его.

На попытки узнать у девочки, где они жили в городе или деревне, как называется место, фамилию папы и мамы, она не ответила ни на один из вопросов. Сказалось перенапряжение от пережитого. Ей стало понятно, что Настя потерянный ребенок, которого родственникам уже никогда не найти. После этого мнение у нее изменилось на противоположное.

– Вы хорошо подумали над удочерением? Тем более, что ваша жена не знает об этом. Как она воспримет это известие? А если будет против? Отказаться от приемной дочери будет уже невозможно.

– Все обдумал, – ответил Буянов. – Я знаю жену и верю, она меня поймет и не будет против.

Об этом он и сказал заведующей.

– У вас есть дети?

– Два мальчика постарше Насти.

– Девочка не будет лишней в вашей семье? Может быть ей лучше остаться в детском доме?

– Девочка, оставшись в таком возрасте сиротой, пережив гибель матери, заслуживает право иметь родителей, – ответил Буянов. Это прозвучало пафосно, но шло от души.

Все это время, пока заведующая решала, как ей поступить в сложившейся ситуации, Настя, обняв папу Мишу, сидела молча, видя в нем защиту.

– Настя, ты хочешь есть? – спохватилась заведующая.

– Хочу, – ответила девочка. – Хочу с папой Мишей, папой Васей, папой Сашей и папой Володей. А потом мы пойдем к маме в больницу.

– Хорошо, Настя, пусть будет по-твоему, – первый раз за время разговора улыбнулась заведующая. Девочка ей нравилась. – Сейчас я позову и других твоих пап. Что-нибудь найдем и для них.

Заведующая, много лет проработавшая с детьми и будучи по натуре доброй, поняла душу ребенка. Настя интуитивно, не осознавая, цеплялась за соломинку, чтобы не оставили ее одну. Она боялась этого. С папами она чувствовала себя в безопасности.