1941 22 июня (Первое издаение)

Новое французское правительство П. Рейно пыталось продолжить курс на обострение франко-советских отношений и 25 марта передало английскому правительству меморандум, в котором продолжало настаивать на проведении прежней, обанкротившейся политики в отношении СССР. Английское правительство отнеслось к меморандуму сдержанно. Тем временем Германия вторглась в Норвегию и Данию, а 10 мая начала наступление на Западном фронте. Последовавшая затем военная катастрофа решительно изменила ситуацию. После капитуляции Франции вся западная часть европейского континента оказалась под господством гитлеровской Германии. Из всех западноевропейских государств, принимавших участие в войне, уцелела лишь одна Англия. Но положение ее оставалось чрезвычайно тяжелым.

Быстрый разгром Франции оказался полной неожиданностью. Германия становилась единственной военной силой на западноевропейском континенте. Ей никто здесь не противостоял. Баланс сил решительно изменился. Внешнеполитическое положение Советского Союза значительно ухудшилось. Никто не мог предсказать, в каком направлении развернется дальнейшая агрессия Германии. Авторы многотомного японского издания «История войны на Тихом океане» обращают внимание на то, что в своей речи после поражения Франции, в которой Гитлер предложил мир с Англией, он не сказал ничего такого, что свидетельствовало бы о его доброжелательном отношении к СССР [135]. Договор о ненападении между Советским Союзом и Германией не мог в условиях стремительно возросшей военноэкономической мощи Германии и неимоверного самодовольства немецких фашистов служить сам по себе достаточрю надежной гарантией от нападения. Учитывая эти обстоятельства и стремясь облегчить тяжелое положение Англии, новый английский военный кабинет, сформированный в середине мая Уинстоном Черчиллем, решил попытаться наладить отношения с СССР. 12 июня 1940 г. в Москву прибыл вновь назначенный английский посол, известный деятель лейбористской партии Стаффорд Криппс. 25 июня 1940 г. Черчилль обратился с письмом к И.В. Сталину. В письме Черчилль выражал надежду, что ни расстояния, разделяющие обе страны, ни различие систем, ни идеологические расхождения не должны помешать обеим странам поддерживать взаимовыгодные отношения. Признавая, таким образом, справедливость установки советской внешней политики на мирное сосуществование, Черчилль подчеркивал, что Советский Союз сам должен судить о том, угрожают ли германские претензии на господство в Европе его интересам. Со своей стороны глава английского правительства заверял в готовности обсуждать с Советским правительством «любую из широких проблем, созданных нынешней попыткой Германии проводить политику поэтапного завоевания и поглощения европейских государств» [136].

3 июля Черчилль принял советского посла в Лондоне И.М. Майского и имел с ним откровенную беседу. Однако ситуация была чрезвычайно сложной. Практически Англия не могла оказать никакой немедленной помощи Советскому Союзу в случае, если бы Германия напала на СССР. Если даже не принимать в расчет все еще широко распространенных в правящих кругах Англии того времени антисоветских предубеждений, положение самой Англии было крайне тяжелым. Приходилось со дня на день ожидать немецкого вторжения на Британские острова. Сложившаяся ситуация была правильно охарактеризована в то время в выступлении в парламенте лейбористом Коксом: «В этих обстоятельствах мы не в состоянии защитить Советский Союз в какой-либо ощутимой степени. Поэтому любая надежда, что мы можем в настоящее время перетянуть на свою сторону Россию, тщетна. В то же время Россия не желает германской победы… Мы должны культивировать как можно более дружественные отношения с Россией…» [137]

Для Советского государства наступило весьма тревожное время. Положение у советских границ было недостаточно устойчивым. В Прибалтике под влиянием немецких побед и советско-финского конфликта правящие круги начали втайне сколачивать военный союз Эстонии, Латвии и Литвы, направленный против СССР. На советской юго-западной границе в связи с усилением тенденций к румыно-немецкому сближению и стремлением к захвату власти со стороны откровенно фашистских элементов в самой Румынии вырисовывалась перспектива опасных осложнений. В политических кругах многих капиталистических государств упорно ходили слухи, что Германия будет добиваться полного экономического и политического подчинения стран Юго-Восточной и прежде всего Балканской Европы. Это означало, что в скором времени для Советского Союза возникнет здесь новая угроза.

Трудящиеся Прибалтики, обеспокоенные усилением Германии, требовали передачи власти в руки подлинных народных представителей. В июне 1940 г. к власти в Эстонии, Литве и Латвии пришли народные правительства.