1941 22 июня (Первое издание)

В это время деградируют, дезорганизуются силы революции в Польше. Польские партии распускаются, польское руководство расстреливается. А можно ли было лучше помогать Гитлеру, чем допускать удар по силам революции? Польская партия распускается, польские руководители расстреливаются, а мы – представители первой социалистической державы – договариваемся с Гитлером, делим: ты мне Ригу, а я тебе… Ведь не только мы получили известную территорию, но и Гитлер получил наше согласие на другую часть Польши. Вопрос щепетильный, но историки ни от чего отказываться не могут. Ленин мог сказать, когда говорил о причинах поражения под Варшавой: пусть историки займутся этим вопросом и выяснят причины. А сейчас историки говорят: нет, об этом можно, об этом нельзя.

В связи с этим я хотел бы сказать, что в последнее время нет-нет, да и раздаются голоса: ну что вы, Сталин… Как можно трогать его? Сталин – это индустриализация, Сталин – это коллективизация. Я недавно слушал выступление Кима. Он 30 лет возглавлял историю. Какую же характеристику для этих товарищей он дал? Ни в чем плохом не подозреваю, но вы еще не освободились от того страшного, вредного и опасного гипноза, что индустриализацию и коллективизацию проводил Сталин, а не партия, если бы не было Сталина, то ничего бы не было. Вы еще не освободились от этого гипноза, вы лишены возможности подойти объективно, четко определить, где есть отступничество от интересов революции…

Я скажу от души: когда слышишь от товарищей грамотных, умных, ориентированных такого рода речи, я думаю: как же можно при этом оставаться коммунистом, продолжать считать себя ленинцем, хотя бы в малейшей степени защищать того, кто из 3300 делегатов оставил 100, из 120 членов ЦК уничтожил 110 – вот баланс VI съезда. А избрано было 129 человек. К тридцатым годам «бог забрал» 5 человек, во время революции и гражданской войны враг уничтожил троих: Баумана, Джапаридзе, Урицкого. Сталин уничтожил 19…

И когда появилась такого рода честная книжка, поворачивается же язык вносить поправки, утверждать, что заявление ТАСС – это «маневр», и директива… предусматривала запрет критиковать Гитлера.

А в какое положение были поставлены все коммунистические партии Запада? Из республиканской Испании в СССР не осталось ни одного беженца. И все ради дружбы с Гитлером.

Это ошибка неинформированного человека или заведомая линия на отступничество от интересов революции?

Председатель

Слово для справки имеет Г.А. Деборин.

Г.А. Деборин

Я не считаю нужным выступать с заключительным словом. Хочу лишь разъяснить одно недоразумение, и побудило меня к этому выступление тов. Кулиша, который сказал, что «мы присутствуем при рождении новой доктрины». Слухи о том, что при обсуждении книги Некрича встанет вопрос о новой доктрине опередил на десять дней сегодняшнее обсуждение.

Никто никакой новой доктрины здесь не выдвигал.

Сделал некоторые замечания по книге Некрича, но не считал нужным повторять то, что сказано о позиции Сталина накануне нападения Германии на Советский Союз.

Культ личности и его последствия имеют ряд сторон. Одна сторона – единоличные решения, вера в непогрешимость; другая сторона – влияние культа личности на других людей. Разве люди сознательно врали, когда давали неправильные сведения о политике Германии? Я думаю, что люди искренне верили в непогрешимость Сталина и невольно «пристраивались» к его установкам. Это не исключает того, что среди этих людей могли быть и карьеристы, которые не бессознательно, а именно сознательно действовали так.

Меня взволновал факт, о котором рассказывал выступавший первым в обсуждении тов. Анфилов. Он рассказывал о том, что тоже беседовал с маршалом Голиковым, и тот сказал: «Мы все знали, что дело обстоит иначе, но мы информировали так, как это было угодно Сталину». Это – другая категория, это уже не ошибка человека, это – карьеризм, это принесение интересов страны в жертву своим личным интересам. И это тоже пагубное влияние культа личности. Вот почему мне понравилось выражение, которое употребил здесь тов. Слезкин. Я не знаю, насколько правильно он оценивал советско – германский договор, будучи 19 лет от роду, но выражение, которое он употребил, говоря о культе личности Сталина, что здесь был порочный круг, мне кажется, очень правильное, и эту мысль я хотел бы здесь поддержать.

Я не понимаю выступления Снегова. Он старался доказать, что книжка честная, а докладчик выступал с каких-то других позиций, значит, – нечестно. Докладчик выступал так, как ему подсказывала его партийная совесть. Не ставил докладчик своей задачей защищать Сталина, он старался объективно разобраться.

С чем я положительно не могу согласиться в выступлении Снегова, это с оценкой советско – германского договора, как и с оценкой всей истории советского государства, которую он датировал с 1928 года.