1941 22 июня (Первое издание)

Да и вся атмосфера в приграничных районах свидетельствовала о приближении войны. Вот как описывает обстановку в районе Бреста Л.М. Сандалов, мемуары которого характерны своей объективностью, точностью, великолепным знанием положения дел и искренностью: «Слухи о том, что скоро придут немцы, вовсю циркулировали среди местного населения. У магазинов толпились очереди. Мука, сахар, керосин, мыло раскупались нарасхват. Владельцы частных портняжных, сапожных и часовых мастерских охотно принимали новые заказы, но выдавать заказчикам их пальто, костюмы, сапоги и часы не спешили. Особенно задерживались заказы военнослужащих.

В войсках это вызывало тревогу, а из округа шли самые противоречивые указания»[208].

Командование Ленинградского военного округа уже располагало данными о сосредоточении на Мурманском и Кандалакшском направлениях немецких войск, переброшенных из Норвегии и Германии. Немецкие суда, прибывшие в ленинградский порт, не разгружаясь, стали уходить обратно. Были и другие, более мелкие, но примечательные симптомы. Например, сотрудники германского консульства в Ленинграде отказывались от заказов, сданных ленинградским портным…[209]

На Карельском перешейке пограничники отмечали появление на той стороне границы многих новых офицеров. На финской стороне было построено большое число вышек. Однако командование округа, очевидно, проходит мимо этих сообщений. Вот что, например, пишет начальник инженерных войск округа генерал Б. Бычевский: «К таким сведениям мы привыкли и не придавали особо большого значения, так как не верили, что Финляндия пойдет на повторение военной авантюры»[210].

Сообщение Бычевского подтверждается более высокими военными руководителями, как, например, генералом армии И.В. Тюленевым, командовавшим Московским военным округом. «Да, мы, особенно высшие военные круги, – пишет он, – знали, что война не за горами, стучится у наших ворот. И все же, надо честно признать, дезинформация вроде вышеприведенного опровержения ТАСС (см. ниже. – А.Н.), настойчивая пропаганда того, что „если завтра война, если завтра поход, мы сегодня к походу готовы“, привела к некоторой самоуспокоенности. Ориентация на то, что мощная концентрация немецких войск на наших границах – всего лишь провокация, на которую не следует болезненно реагировать, дескать, правительство Германии только „играет“ на наших нервах, в какой-то мере заворожила и нас, командующих военными округами, и Наркомат обороны, имевший возможность составить точный прогноз „военной погоды“ на 22 июня 1941 г.»[211]

Свидетельство Тюленева весьма важно. Однако он, очевидно, ошибается, распространяя такое настроение на всех командующих округами. Из воспоминаний других участников событий и из материалов иного рода мы знаем, какое беспокойство испытывало, например, командование Киевского особого военного округа. Командующий генерал-полковник М.П. Кирпонос и член Военного совета М.Ф. Лукин в середине июня полагали, что война вот-вот начнется. «Командующий округом говорил, – рассказывает генерал-майор А.А. Лобачев, – что армии фашистской Германии подведены к Бугу. Граница в сфере обороны Киевского особого военного округа нарушается каждый день. Над нашей территорией летают немецкие самолеты. В старых укрепленных районах вооружение снято как устаревшее и новым не заменено. Руководители округа были обеспокоены тем обстоятельством, что практически они не имеют реальной возможности дать ясную ориентировку комсоставу частей и соединений»[212].

Такой же точки зрения придерживался и начальник оперативного отдела штаба округа полковник И. X. Баграмян (позднее маршал Советского Союза). «По мнению Баграмяна, уже нельзя сомневаться в том, что Гитлер нарушит пакт о ненападении», – подчеркивает А.А. Лобачев. М.П. Кирпонос обратился к Сталину с письмом. Он писал, что немцы сосредоточиваются на р. Буг и что скоро начнется немецкое наступление. Он предлагал эвакуировать из угрожаемых районов 300 тыс. человек населения, подготовить там позиции и воздвигнуть противотанковые сооружения. На это Кирпонос получил ответ, что такого рода приготовления были бы провокацией по отношению к немцам и что не следует давать повод для нападения[213].

Маршал Советского Союза Р.Я. Малиновский пишет: «Просьбы некоторых командующих войсками округов разрешить им привести войска в боевую готовность и выдвинуть их ближе к границе И.В. Сталиным единолично отвергались (значит, такие просьбы были! – А.Н.). Войска продолжали учиться по-мирному: артиллерия стрелковых дивизий была в артиллерийских лагерях и на полигонах, зенитные средства – на зенитных полигонах, саперные части – в инженерных лагерях, а „голые“ стрелковые полки дивизий – отдельно в своих лагерях. При надвигавшейся угрозе войны эти грубейшие ошибки граничили с преступлением. Можно ли было этого избежать? Можно и должно»[214].