1941. Друид. Второй шанс (СИ)

Дальше особая эскадрилья из четырех самолетов — одного пассажирского дугласа и трех штурмовиков сопровождения с навесными баками — летела в одиночестве. После такого массированного, а главное удачного бомбового удара, немцам точно было не до них. По крайней мере до завтрашнего утра можно было особо не опасаться.

— Все в порядке? — громко спросил командир дугласа, стараясь перекричать шум в салоне. Штурман взял штурвал, а он решил поговорить с десантом. Хотя больше его интересовали не здоровые угрюмые парни под два метра ростом с огромными рюкзаками, а невысокая худенькая девушка в самом конце самолета. Ведь, именно по поводу нее лейтенант получил совершенно невообразимые инструкции: доставить до нужного места под угрозой расстрела, в случае опасности попадания в самоподрыв в воздухе. — Может горячего чаю?

Молодой лейтенант улыбнулся и потряс в воздух термосом. Мол, совсем немного горячего чая никогда не помешает. В дугласе, и правда, было довольно холодно. Не спасали ни запасённые одеяла, ни теплая одежда на пассажирах.

— Спасибо, — еле слышно пробормотала девушка, благодарно принимая алюминиевую кружку с обжигающе горячим содержимым. — Согреться, и правда, не помешает.

Улыбнувшись еще шире, лейтенант тут же пристроился рядом на кресле. Приготовился разговоры разговаривать. Уже в грудь воздуха набрал, как на его плечо что-то тяжелое опустилось.

— Слышь, лейтенант, назад вертайся, — почти в самое ухо прогудел наклонившийся к нему здоровяк. — Тебе рулить нужно, а не зубоскалить? — десантник чуть отвернул ворот полушубка, показывая капитанский знаки различия НКВД, три малиновых прямоугольника. — Все понятно?

Пилот, громко закрыв все еще открытый рот, побледнел. Быстро поднялся, и, не оборачиваясь пошел в сторону кабины. Даже термос впопыхах забыл.

А Зоя Космодемьянская снова осталась одна, в глубокой задумчивости, дующей на горячий чай. А подумать ей, и правда, было о чем…

— И что я теперь ему скажу? — тихо-тихо пробормотала она, не замечая ничего и никого вокруг.

Этот странный диалог внутри нее не утихал с того самого дня, как ее вызвали на беседу в Кремль. В тот вечер она даже не могла вообразить себе то, о чем ее могут попросить. Думала — гадала, но и близко не оказалась у разгадки. Просьба, с которой к ней обратились, и во сне бы не смогла присниться, настолько невероятной она оказалась.

— Ведь, это как-то… неправильно.

Только тогда у нее вырвалось совсем другое слово — «обман». А как по-другому можно было назвать то, что ей предложили? Ведь, она должна была обмануть доверие Гвена, выведать у него все его планы. Словом, ей предстояло вести себя так, словно она шпионила против него.

— Гвен же наш, советский. Он ведь столько всего сделал. Разве можно с ним так…

Еще более гадкой ситуация становилась от того, с помощью чего ей нужно было к нему втереться в доверие. Фраза по использование ее женского обаяния показалась ей настолько невероятной, что у нее тут же лицо вспыхнуло огнем. Она, что должна была еще в придачу и соблазнить его?!

— Это же просто…

Конечно, тогда в Кремле она сдержалась. «Наступила себе на горло», со всей силы нажала, чтобы даже бровь не дернулась. И лишь красноту на лице не смогла спрятаться.

—… Мерзко… Он мой… — Зоя чуть помедлила, чтобы наконец-то разобраться, а кто он, собственно, ей. — Товарищ… Друг… Настоящий друг…

Правда, глубоко в душе ей хотелось назвать Гвена совсем иначе. Ведь, к друзьям не чувствуют такого, что чувствовала она. При мыслях о товарище, подруге или сослуживцах сердце не должно так трепетать, не должно охватывать смятение и сладкая истома. Только сложно, очень сложно самой себе признаться в правде.

— Я… все расскажу Гвену, и будь, что будет, — наконец, Зоя приняла решение, которое разрешило все ее моральные терзания. — Решено, расскажу. Я не имею права его обманывать, — упрямо тряхнула головой, словно готовилась сделать что-то очень сложное и тяжелое. — Так будет правильно, по-комсомольски.

* * *

Лейтенант с тревогой вглядывался в темень облаков, стеной тянувшись с севера на юг. Внизу под ними не было видно ни зги, ни единого огонька — одна сплошная темень. По его расчетам они уже должны были увидеть сигнал с земли.

— Плохо, штурман, плохо. Сам знаешь, горючего у нас в обрез. Кружить лишнего себе не можем позволить. Садиться вслепую тоже нельзя…

Но в этот момент штурман, внимательно вглядывавшийся в стекло, вскрикнул:

— Командир! Смотри!

Лейтенант развернулся в его сторону и остолбенел. Прямо на боковом стекле кабины распласталась ворона, раскинув крылья в разные стороны наподобие старого царского герба. Через мгновение с легким стуком рядом прилепись к стеклу еще одна, а потом и еще одна.

— Мать твою, я сплю? — командир с силой провел пятерней по лицу, все еще надеясь, что это ему кажется. Только картина не поменялась. — Б…ь, это еще что? Ты видишь?

Не веря своим глазам, он наклонился вперед.

— Ни хера себе, они головами машут! Словно вниз приглашают спуститься… Штурман, сем бок не шутит, опустись-ка немного.