1941 год (СИ)

— Да, не надо меня с кем-либо соединять! Если мне какой человек нужен, то я ним сам могу соединиться! Дима, ты мне лучше расскажи о том, твой отец на кого либо, тебе в последнее время не жаловался?

— Да, как будто бы нет, не жаловался! Правда, он мне рассказал об одной интересной вещи. Их командир, майор Борисов где-то разыскал несколько советских танков и теперь моего отца вместе с другими красноармейцами хочет посадить на эти танки, чтобы передать их в распоряжение командира саперной роты отряда старшего лейтенанта Торопынько!

Этого разговора с Димой Лукашевичем оказалось для Ивана Фролова достаточным, чтобы прийти к определенному умозаключению. Он тут же связался со старшим лейтенантом Торопынько и его строго-настрого предупредил о том, что он ни в какие сговоры с майором Борисовым больше не входил.

— Предложи ему, Геннадий Сергеевич, своих красноармейцев передать в твое распоряжение или в распоряжение капитана Головина. А самому явиться в мое распоряжение. А я уж сам разберусь, как нам дальше следует поступать с майором Борисовым! Так что, Иваныч, крепко держись нашего уговора, а то наш майор, похоже, связался с последышем обер лейтенанта Картинга! Словом, он все-таки выбрал себе неправильную дорогу!

Последний немецкий Лапотник еще некоторое время покружился над местностью в треугольнике: поселки Мосты — Пески и Зельва, а также Деречин, а затем, покачав крыльями, он отправился на свою авиабазу.

На Деречин пошла вторая волна танков 29-й моторизованной пехотной дивизии Вермахта. Только на этой раз танки сопровождала немецкая пехота, только что подошедшего к Деречину 43-го армейского корпуса Вермахта. Немецкие танки первыми открыли орудийный огонь по окопам и траншеям сводного отряда старшего лейтенанта Торопынько, который в одиночестве командовал обороняющимися красноармейцами. Капитана Головина, комбриг Фролов, как полномочного представителя войск, обороняющихся в треугольнике Мосты, Деречин и Зельва, направили в штаб 13-й армии с информацией о реальном положении дел в этом районе. Как сообщила Москва, генерал-лейтенант Петр Михайлович Филатов, командующий 13-й армией слишком увлекся обороной сектора Сураж — Бельск, и в этой связи не собирается отступать с этого рубежа. Но любая задержка 13-армией на этом рубеже грозило ей немедленным окружением. Когда Нина вышла с этой информацией из Москвы на Ивана Фролова, то он тут же приказал капитану Головину, срочно отправляться в 13-ю армию, чтобы проинформировать командарма 13 о реальном положении дел по этому району.

С вершины кургана Фролов хорошо видел немецкие танки, концентрирующиеся перед Деречиным и Дорогляными. Ему было также хорошо заметно, насколько изменилось поведение немецких танкистов. Если днем они беспардонно метались по всем имеющимся дорогам, то сейчас следовали только по дорогам, обследованным немецкими саперами. Немецкие танкисты были страшно напуганы саперами капитана Головина. Незадолго до этого времени капитан Головин приказал своим же саперам, устанавливавшим противотанковые мины, установить, как можно больше, противопехотных мин на самых опасных направлениях. На полях, на которые мин у саперов попросту не хватило, они ставили простые указатели с информацией-предупреждением о минном поле. И таких обманных указателей было установлено великое множество. И эта простая, казалось, шутка саперов сыграла злую шутку с немцами. Они теперь двигались только по рокадам, по которым танки шли один за другим, гуськом, словно гусиный или утиный выводок. Вечером немецкие танки, даже в атаку на противника, выходили только по дорогам, проверенным немецкими саперам.

Словом, немецкие танки перед атакой стали накапливаться в трех определенных точках перед Деречиным, Дороглянами и выходить в атаку они также должны были лишь по дорогам, обследованным немецкими саперами. Артбатарея лейтенанта Голубева на этот раз молчала, она должна была нанести удар по танкам только в в тот переломный момент, когда немецкие танки могли бы выйти непосредственно к траншеям красноармейцев.

Первой заговорила батарея капитана Горелова. Снаряды ее первого залпа точно легли перед сорока танками 29-й моторизованной пехотной дивизии, в результате прямого попадания артиллеристского снаряда загорелся один немецкий танк Т 3. Второй и третий залпы советской артбатареи подожгли еще два танка, но уже Т 4. Оставив за собой три горящих танка, лавина немецких танков двинулась на позиции сводного отряда. Тут случилось то, чего опасался Иван Фролов, эта танки 29-й моторизованной пехотной дивизии были поддержаны пехотой 43-го армейского корпуса.

Немецкие стрелки и гренадеры были доставлены на поле боя бронетранспортерами и грузовиками. Фролов с кургана хорошо видел, ка немецкие пехотинцы покидали кузова грузовиков и немецкие бронетранспортеры. Немецкие стрелки и гренадеры быстро сократили расстояние до своих танков, они, прикрываясь броней танков, устремились позиции советской пехоты.