1941. Подлинные причины провала «блицкрига»

По плану обороны государственной границы требовалось за счет упорной и активной обороны с использованием укрепленных районов и полевых укреплений прикрыть развертывание; противовоздушной обороной и действиями авиации обеспечить нормальную работу коммуникаций; всеми видами разведки определить группировку войск противника; активными действиями авиации завоевать господство в воздухе и ударами по железнодорожным узлам, коммуникациям и соединениям противника нарушить и задержать сосредоточение и развертывание войск; не допустить высадки (выброски) воздушных десантов.

В случае прорыва обороны крупными мотомеханизированными войсками противника предусматривалось массированное использование механизированных корпусов, противотанковых артиллерийских бригад и авиации для ликвидации прорыва.

При благоприятных условиях войска должны были быть готовы по указанию Главного командования к нанесению стремительных ударов для разгрома перешедших границу группировок противника и перенесения боевых действий на его территорию.

Так выглядит принятая к лету 1941 года советская концепция начального периода войны в изложении одного из авторов монографии «Начальный период войны» Н. А. Фокина.

Если мы проанализируем оперативный план 1940 года и его развитие весной 1941 года, то увидим, что ничего нереального (разве что за исключением задачи завоевания превосходства в воздухе) оперативный план не содержал. В принципе «сценарий», говоря языком современным, разработанный Генштабом РККА осенью 1940 – весной 1941 года, был реализуем, и если бы он был реализован, то…

А вот тут и начинаются вопросы и проблемы. Начнем с того, что разработчики оперативного плана и плана обороны границы почему-то считали, что обе стороны в первый момент развернут боевые действия лишь частью сил и что для завершения развертывания главных сил Красной армии, как и главных сил противника, потребуется не менее двух недель. А за это, мол, время армии прикрытия сумеют отразить первый удар врага.

Далее прямо цитирую монографию «Начальный период войны»:

«В случае, если бы войскам первого стратегического эшелона удалось не только отразить первый удар врага, а и перенести боевые действия на его территорию еще до развертывания главных сил, второй стратегический эшелон (его рубежом развертывания намечался днепр) должен был нарастить усилия первого эшелона и развивать ответный удар в соответствии с общим стратегическим замыслом».

И вот этот удивительный даже по тем временам взгляд советского Генштаба на возможное развитие ситуации сразу программировал очень непростое положение для сил прикрытия в случае начала войны. И очень сложно понять – как могли так безответственно мыслить два подряд начальника Генштаба РККА, то есть генерал армии Мерецков до января 1941 года и генерал армии Жуков с января 1941 года?

Еще можно объяснить их расчет на то, что советские соединения будут развертываться не в одночасье, а в течение полумесяца, и в этот период вся тяжесть обороны в приграничном сражении ляжет на армии прикрытия. В разработке этой части «сценария» надо было думать только за себя, за «красную» сторону.

Но в той части «сценария», где рассматривались возможные действия «синей», так сказать, стороны, то есть – немцев, мыслить-то надо было за противника!

За противника!

Но как после стремительных польской 1939 года и французской 1940 года кампаний вермахта, успешных для немцев в том числе и за счет немедленного ввода в дело основных ударных сил, Мерецков, Жуков и подчиненный им Генеральный штаб РККА могли допускать вариант постепенного и неспешного развертывания Гитлером основных сил вторжения? Вот уж это понять не то что сложно, но просто невозможно. Не надо было иметь на паре петлиц десять генеральских звезд и быть генералом армии, чтобы понимать, что немцы ударят сразу всей массой войск.

Я не допускаю мысли о прямом предательстве Тимошенко и Жукова, да и Мерецкова – тоже (хотя с последним и «темна вода в облацех»), однако подобные взгляды профессиональных военных на возможные действия противника проще всего объяснить прямой изменой. Ведь они были обязаны знать и изучить реальный стиль действий Германии в уже идущей мировой войне. Но вот же – не изучили.

Или – «не изучили»?

Так или иначе, здесь уместно говорить о преступной безответственности и верхоглядстве Генштаба РККА, наркомата обороны СССР и их руководителей накануне большой войны. Причем говорить надо о преступном небрежении именно военных, а не Сталина. Ведь здесь речь – о профессиональных проблемах стратегического полководческого планирования, к которым Сталин в то время прямого касательства не имел и не обязан был иметь. На этом, как правило, упускаемом из виду моменте стоит немного остановиться…