1941. Разгром Западного фронта

Как вспоминал бывший начальник штаба 37-й дивизии генерал-лейтенант Г. В. Ревуненков, о начале войны они узнали в полдень из речи В. М. Молотова, будучи на станции Богданув. В это время два полка двигались пешим порядком, а части, дислоцировавшиеся в Витебске, находились в движении по железной дороге. Дивизионный батальон связи двигался в отрыве от штадива, связи с частями не было, а боеприпасы находились вообще в последнем эшелоне, который, возможно, еще даже не тронулся в путь[213]. Б. А. Широков (в 1941 г. — курсант полковой школы 247-го стрелкового полка 37-й СД) писал, что 22 июня полк находился в лесу недалеко от м. Беняконе. Бывший командир 55-го стрелкового полка 17-й дивизии Г. Г. Скрипка вспоминал, что в поход они выступили 12 июня, сосредоточиться у Лиды надлежало 23 июня. Двигались пешим порядком, за исключением 390-го гаубичного артполка, 102-го противотанкового и 161-го зенитного дивизионов, которые должны были перевозиться из Полоцка по железной дороге — в Полоцке они и остались. Как указывалось в оперсводке штаба Западного фронта № 15, к 08:00 2 июля 1941 г. в районе Полоцка находились 2-е эшелоны частей управления 21-го стрелкового корпуса, 17-й и 50-й дивизий, а также 56-й корпусный артполк, 390-й ГАП, 102-й ОПТД; в Лепеле находился 467-й корпусный артполк.

Утро 22 июня застало 55-й СП на дневке в районе поселка Ивье. Здесь от проезжающих на автомашинах бойцов и командиров узнали о бомбардировке Лиды. В полку приняли меры по маскировке от воздушного нападения, выставили боевое охранение. На совещании в штабе дивизии (связи с корпусом и другими вышестоящими штабами не было) решали извечный русский вопрос «что делать». Начштаба дивизии полковник Харитонов предложил вскрыть «красный пакет» и действовать в соответствии с ним, но командир дивизии генерал-майор Т. К. Бацанов и его зам. по политчасти полковой комиссар И. С. Давыдов не согласились. Решено было ждать распоряжений «сверху».

Бывший секретарь партбюро 245-го гаубичного артполка 37-й дивизии Герой Советского Союза полковник К. Н. Осипов (в июне 1941 г. — старший политрук) вспоминал, что полк выдвигался на запад четырьмя железнодорожными эшелонами. 21 июня эшелон с 1-м дивизионом и штабной батареей прибыл в Лиду, где был задержан ввиду занятости места разгрузки на конечной станции Беняконе. Он писал: «Жизнь в городе шла, ничем не отличаясь от прежних дней. Был субботний день. Вечером личный состав эшелона после ужина спокойно лег отдыхать. Все было готово к разгрузке. Каждый знал, что он будет делать. В 4 часа утра 22 июня нас разбудили сильные разрывы авиабомб. Что произошло? Кто бомбит и что? С таким вопросом я побежал к коменданту станции Лида. Тот сидел у телефона и тщетно пытался у кого-то уточнить обстановку. Но связи с другими городами не было… Часам к 8 утра на станцию подошел пассажирский поезд с многими побитыми вагонами. Как только он остановился, начали выносить убитых и раненых. Теперь уже стало ясно, что началась война. Только к полудню повреждение на железнодорожном пути из Лиды в Беняконе было восстановлено. Эшелон тронулся к месту разгрузки. На ст. Беняконе заместитель командира дивизии полковой комиссар Пятаков нам сообщил, что фашистская Германия напала на Советский Союз… Нам было приказано немедленно разгрузиться и сосредоточиться в 2 км от ст. Беняконе в лесу, привести все в боевую готовность… Пришлось срочно направлять машину на заправпункт в г. Лиду за бензином».

Р. Р. Черношей в звании лейтенанта служил в штабе 245-го ГАП 37-й дивизии. Он вспоминал, что погрузку в эшелон они закончили в 2 часа ночи 22 июня. Через час состав тронулся, оставил Витебск и двинулся в западном направлении. В десятом часу утра он остановился на станции Вилейка. Военнослужащие высыпали из вагонов и побежали в буфет за покупками. Но вокзал, к их удивлению, оказался пуст: окна и двери распахнуты, все брошено, на полу разбросана документация железнодорожников. В Вилейке и узнали страшную весть о начале войны. Никакой связи со штадивом и штабом корпуса не было, связь на станции тоже не работала. Тогда командир полка И. С. Меркулов решил двигаться дальше, к месту назначения. При следовании к станции Юратишки эшелон был обстрелян из пулеметов немецкими самолетами; вечером 22 июня прибыли на ст. Гавья. На путях не было ни одного вагона, стоял только один паровоз с котлом, пробитым снарядом авиационной пушки; в помещении вокзала тоже никого не было. Погрузо-разгрузочной рампой станция оборудована не была, но всю матчасть вынесли буквально на руках и укрыли в ближайшем лесу.