1941. Разгром Западного фронта

Не стоит думать, что командованию корпуса была безразлична судьба погибающего батальона. Генерал-майор П. Н. Ахлюстин направил на выручку 18-й мотоциклетный полк капитана Громова. По некоторым свидетельствам можно предположить, что его передовой отряд сумел пробиться к Браньску. Отдельными подразделениями мотоциклисты заняли оборону по берегу реки, окопались и встречали противника автоматно-пулеметным огнем, несмотря на ограниченное количество боеприпасов. Стрелок Ф. А. Казанин рассказывал, что им выдали всего по 10 патронов для карабина, 41 патрон для пулемета и 70 — для автомата. Мотоциклы они оставили в перелеске на северном берегу Нужеца, а сами перешли на южный и отрыли ячейки в ржаном поле. На мотоцикле всегда было закреплено три бойца: водитель, пулеметчик и стрелок (одновременно считался как подменный водителю). Ответным огнем из минометов немцы сожгли часть мотоциклов, вечером экипажи были вынуждены отойти на северный берег. Основные силы 18-го МЦП двинулись к Браньску позже. По словам командира взвода М. С. Садовщикова, около 100 мотоциклов с экипажами и три легких танка повел сам комполка. Боеприпасов было крайне мало, патроны делили буквально поштучно. На пути к Браньску группа встретилась с перекрывшими дорогу вражескими бронетранспортерами и автоматчиками на мотоциклах. Как вспоминал И. И. Сергеев, когда колонна полка втянулась в густой лес, внезапным артогнем был расстрелян ее авангард и, видимо, были подожжены шедшие в голове танки. Завязался тяжелый встречный бой, в ходе которого к Браньску прорваться не удалось. Погибло много бойцов и комсостава. Среди них были, как вспоминал Садовщиков, командир 4-й роты Цветков и его водитель, командир 2-й роты старший лейтенант Твердохлебов (на самом деле он остался жив), младший лейтенант Мокалов. Громов с остатками людей отошел на Бельск.

Семь из восьми танковых батальонов 25-й дивизии к началу войны оказались собранными в местечке Райск. Только 4-й батальон 50-го танкового полка (комбат — старший лейтенант Я. С. Задорожный) находился в отрыве от главных сил, в лагере у Шепетово. Утром в расположении батальонов была объявлена тревога, хотя не обошлось без досадных накладок. Участник событий вспоминал: «Горнист сыграл тревогу, пробежались в каптерку, взяли снаряжение, противогазы, ракетницы — кому что положено. И побежали к машинам, брать диски и заряжать [их] патронами. Ящики патронов были расположены спереди машин, и часовой не подпускал. Прибыл старший начальник склада боепитания и говорит — патроны нельзя брать, нет приказа наркома обороны. Прибыл подполковник Скаженюк, выматерился крепко, говорит: „Война“. Тогда взяли патроны, набили несколько дисков, а ящики с патронами [разместили] на танки»[231].

Из состава 113-го танкового полка (подполковник Ю. П. Скаженюк был его командиром) Н. М. Никифоров послал к Браньску отряд во главе с майором Кошкиным, 35–37 танков. Но тот по не выясненным до сих пор причинам проскочил транзитом через городок и ушел к Бельску, где и принял бой. Возможно, причиной столь досадной «накладки» стал ложный приказ по радио, переданный диверсантами-«слухачами» из полка «Бранденбург-800». В остальном 113-й полк в течение дня 22 июня по частям придавался пехоте, не имевшей средств борьбы с танками. По свидетельству М. Е. Гурина, там, где дрались воины полка, немцы оставили подбитыми до полусотни танков, бронемашин и штурмовых орудий. Еще два батальона 113-го ТП тоже ушли на Бельск, но позже. Один батальон 113-го ТП (или часть батальона) сопровождал колонну машин с семьями комсостава (50-го и 113-го полков) по проселкам, видимо, через Новы Пекуты на Лапы, но где-то по дороге эту колонну разбили с самолетов, многие семьи погибли, часть разбежалась. Танки отошли в лес, потом всю ночь меняли свои позиции, а рано утром 23 июня вступили в жестокий бой с немцами на каком-то ржаном поле.

50-й полк (командир — майор М. С. Пожидаев) первый день войны в основном простоял без дела. Только его 4-й и 3-й (комбат — старший лейтенант А. И. Шевченко) батальоны были посланы на выручку пехоте. У реки Брок попали в болото, часть танков застряла и была сожжена артиллерийским огнем.

В. А. Перфильев из 3-го батальона вспоминал: «Я был командиром танка, а после потери машины — башенным стрелком на другой машине. Лагерь был поднят по тревоге 22 июня в 6 часов утра. Бомбардировке он не подвергался. По тревоге экипажи машин загрузили в танки снаряды, взрыватели к ним, пулеметы и патроны к ним. Через час-полтора полк двинулся на сборный пункт — большой лес справа от шоссе. Со сборного пункта танки группами уходили в разные направления, как говорили, на поддержку пехоты. 2 танка [из] нашего взвода, в том числе мой, были поставлены на шоссе у моста через речку Мянка — ожидалось выдвижение противника со стороны Браньска. Соприкосновения с противником не было. Из лагеря привозили обед. Ночь с 22-го на 23-е полк (оставшаяся его часть) провел между шоссе и деревней Мень».