1941. Разгром Западного фронта

Ранним утром к Неману в районе деревни Гожа внезапным ударом прорвался 213-й полк 56-й стрелковой дивизии вместе с примкнувшими к нему подразделениями и остаточными группами. Уцелевшие, но оставшиеся без горючего и снарядов, бронемашины 38-го разведбата накануне были закопаны в землю. В короткой схватке противник был обращен в бегство, был захвачен исправный понтонный мост. М. И. Алексеенко из 1-го батальона 184-го КрСП вспоминал: «… мы вышли к Неману, где уже началась переправа. Большинство бойцов из 213-го стрелкового полка уже переправилось по понтонному мосту, но вдруг появились немецкие танки, которые открыли по переправе огонь. А потом и самолеты. Нам пришлось переправляться под перекрестным огнем на подручных средствах. Вода в Немане у берега покраснела от крови. Понтон, за который я ухватился, стало прибивать к берегу, где были немцы. Я прыгнул в воду и едва не утонул. Спасли меня проплывавшие мимо в лодке пограничники. У деревни Гожа, у кладбища (не один бывший воин 3-й армии запомнил это красивое католическое кладбище с крестами и статуями. — Д. Е.), мы наконец пристали к берегу, но попали под огонь вражеской артиллерии. Во время переправы я потерял своих однополчан и отступал дальше, к Лиде, с пограничниками. 27 июня, при попытке перейти дорогу, по которой двигались немцы к Минску, я попал в плен и был отправлен в лагерь военнопленных»[343]. Его боевой товарищ А. П. Исупов, с которым Алексеенко встретился лишь спустя 39 лет, писал в письме: «Я тоже чуть не утонул, пока понтон [нас] перевозил на ту сторону (вернее, на эту сторону). В понтон ударило осколками, и вскоре я оказался в воде. Щит от пулемета и вся выкладка утянули на дно и только каким-то чудом выбрался»[344]. Оказавшись на правом берегу реки, уцелевшие при переправе защитники рубежа на Августовском канале привели себя в порядок и двинулись по направлению к Лиде. П. В. Жила вместе с работниками управления укрепрайона капитаном Титовым и политруком Гришаевым (они прибыли в 9-й артпульбат еще 22 июня в качестве делегатов связи) и 17 бойцами пошел своим маршрутом. В районе Речицы группа капитана Жилы переправилась через Днепр и вышла к своим. Судьба многих подразделений 68-го укрепрайона осталась неизвестной. Ничего по сей день не известно о 10-м батальоне старшего лейтенанта Луппова, находившемся на левом фланге. Единственное сообщение из 10-го поступило в штаб УРа утром 22 июня: в нем сообщалось, что позиция батальона атакована людьми в форме военнослужащих РККА. Так как некоторые доты располагались в 200–300 м от линии границы, можно предположить, что по крайней мере часть их постигла судьба сооружений у Граево, захваченных штурмовыми группами противника без сильного противодействия с нашей стороны. Также почти ничего не известно о судьбе 2-й роты 9-го артпульбата.

К рассвету 24 июня части 6-го мехкорпуса в основном вышли на исходные, определенные решением по нанесению контрудара в сторону Гродно. К четырем часам в штаб 36-й КД из всех частей были присланы донесения о выполнении приказа на занятие оборонительного рубежа. В 1-м эшелоне фронтом параллельно шоссе Белосток — Гродно развернулись 24, 102 и 144-й полки. Во 2-м эшелоне находились 42-й кавполк и 8-й танковый полк. Левее 36-й в стык со 144-м КП заняла оборону 6-я кавдивизия. На КП И. В. Болдина, куда прибыл генерал Е. С. Зыбин, М. Г. Хацкилевич сообщил, что танковые полки мехкорпуса прошли Сокулку в направлении Кузницы. По согласованию с командиром дивизии майор Яхонтов отправил с водителем штадива распоряжение в Волковыск, полковнику Козакову, чтобы артдивизион майора Игнатьева был направлен в район Одельска. После отмобилизования 2-му эшелону дивизии надлежало прибыть сюда же. К полудню с гродненского направления стал доноситься гул артиллерии, который затем стал приближаться и смещаться в сторону правого фланга, который занимал 24-й кавполк. К исходу дня стало ясно, что советские танковые части не сумели добиться решительного успеха и даже в некоторых местах были вынуждены отойти, но правый фланг 36-й дивизии по-прежнему был надежно прикрыт.