1941. Совсем другая война

То, что было

Любимая байка еще сталинской пропаганды: СССР был не готов к нападению Гитлера.

Большинство жителей СССР узнали о начале войны из речи Молотова. Она прозвучала по радио 22 июня в 11 часов 36 минут по московскому времени. Итак: «Сегодня, в 4 часа утра, без предъявления каких-либо претензий к Советскому Союзу, без объявления войны, германские войска напали на нашу страну».

«Это неслыханное нападение на нашу страну является беспримерным в истории цивилизованных народов вероломством. Нападение на нашу страну совершено, несмотря на то что за все время действия этого договора (Пакта Молотова — Риббентропа. — А.Б.), германское правительство ни разу не могло предъявить ни одной претензии к СССР по выполнению договора. Вся ответственность за это разбойничье нападение на Советский Союз целиком и полностью падает на германских фашистских правителей».

В речи Сталина по радио 3 июля 1941 года — то же самое:

«Что касается того, что часть нашей территории оказалась все же захваченной немецко-фашистскими войсками,

то это объясняется главным образом тем, что война фашистской Германии против СССР началась при выгодных условиях для немецких войск и невыгодных для советских войск. Дело в том, что войска Германии как страны, ведущей войну, были уже целиком отмобилизованы, и 170 дивизий, брошенных Германией против СССР и придвинутых к границам СССР, находились в состоянии полной готовности, ожидая лишь сигнала для выступления, тогда как советским войскам нужно было еще отмобилизоваться и придвинуться к границам».

Опять несусветное вранье.

«Понятно, что наша миролюбивая страна, не желая брать на себя инициативу нарушения пакта, не могла стать на путь вероломства».

Даже всхлипнуть хочется от умиления.

Вот только вопрос: если все так чисто и благородно… Почему же тогда Сталин запретил своим военачальникам писать мемуары о войне?! Неужели для того, чтобы не всплыли какие-то неудобные для него факты?!

Байка про «вероломное нападение фашистской Германии на Россию» слышится до сих пор. Вовсе не только в России, но и по всему миру. Это ложь сразу в нескольких пунктах:

— не вероломно;

— не Германии;

— не фашистской;

— не на Россию.

Начать с того, что в первый день войны, 22 июня 1941 года, нацисты разгромили 30 дивизий Красной Армии первого эшелона армий прикрытия. Всего от Балтики до Карпат стояло 237 дивизий первого и второго стратегических эшелонов. 118 дивизий Красной Армии были разгромлены во время встречных сражений 24–30 июня 1941 года между «новой» и «старой» границами СССР.

Встречных? Да, именно — в ходе встречных сражений Красная Армия атаковала. И не потому, что командиры начали что-то сами придумывать, а подчиняясь стратегической доктрине «малой кровью и на чужой территории». Им было приказано, и они честно прорывались на чужую территорию.

Директива № 3 предусматривала моментальный переход Красной Армии в контрнаступление и разгром противника. А почему нет? На границе к 22 июня 1941 года друг против друга стояло 3,2 млн солдат Вермахта и 4,3 млн солдат Красной Армии.

Советские войска посильнее. В составе 20 мехкорпусов, развернутых в пяти пограничных военных округах, числилось 11 029 танков. Всего же в Красной Армии 15 687 танков и штурмовых орудий. У нацистов всего 4171 танк, из них 3266 — на границе. Советское превосходство в танках выражается соотношением 1x5.5. При громадном качественном превосходстве. Артиллерийских стволов в Красной Армии почти 60 тысяч против 40 тысяч нацистских. Но особенно вопиющее превосходство Красной Армии по самолетам: 10 700 — у красных, 4800 — у коричневых.

Интересный вопрос: а решились бы Гитлер и руководство Третьего рейха на нападение, если бы имели реальное представление о том, какая сила им противостоит? Оставляю его без ответа, потому что совершенно не в силах его представить.

Красная Армия имела и численное, и техническое превосходство. И потому, когда Гитлер все же напал, советское руководство вполне мотивированно начало с контратак.

Кроме того, Красная Армия подчинялась недвусмысленному приказу, который в 21 час 45 минут 22 июня 1941 года отдал нарком обороны Тимошенко. Он приказал «мощными концентрическими ударами механизированного корпуса, всей авиацией Юго-Западного фронта и других войск 5-й и 6-й армий окружить и уничтожить группировку противника… к исходу 24 июня овладеть районом Люблин». Остальным силам велено «прочно обеспечить себя и не допустить вторжения противника на нашу территорию» [123].

Во всяком случае, Красная Армия наступала совершенно «правильно». По всем законам войны, которая считает миллиметры брони, килотонны бомб и поголовье солдат, наступать было можно и должно. У Вермахта не было ни единого шанса выиграть столкновение с Красной Армией. Тем удивительнее, что, по мнению советских генералов, «результаты соприкосновения с противником были совершенно катастрофические». А командование «не могло принять решительных мер», фронт стремительно катился назад… [124]