1941 – Своих не бросаем

Здесь, увы, чуда не произошло. Доклады начальника штаба фронта и его помощников в очередной раз ни полнотой, ни достоверностью не отличались. Все та же старая песня – управление войсками первого эшелона так и не восстановлено ввиду практически полного отсутствия связи, оперативная обстановка неизвестна, намерения противника в масштабе фронта туманны. Имеющиеся скудные данные свидетельствуют о продолжающемся беспорядочном отступлении от границы, в воздухе господствует немецкая авиация, своей авиации в распоряжении командования фронта почти не осталось. В районе Минска немецкие танковые и механизированные части с разных сторон пытаются прорвать оборону, частично организованную с использованием рубежей Минского укрепрайона (составная часть оборонительной «Линии Сталина»). Пока безуспешно, но обстановка осложняется с каждым часом. Во избежание очередного окружения после неизбежного и скорого прорыва обороны фронта уже сейчас нужно готовиться к «активному отводу войск» за Минск, сиречь к оставлению города и отступлению в глубь Белоруссии, в район Могилева, а может и дальше. Туда же уже сегодня, а лучше бы еще вчера, нужно начинать передислокацию штаба фронта, отмененную Павловым накануне вместе с отменой приказа об отводе войск с Белостокского выступа. Причем отступать предполагалось кое-как, точнее, «как получится», бросая по пути «все лишнее и ненужное при отступлении», то есть технику и тяжелое вооружение, сковывающие скорость «отвода войск».

Павлов, постепенно мрачнея и с каждой минутой теряя свое приподнятое настроение, выслушивал доклады и предложения своего штаба. Только что, менее часа назад, он, в компании члена Военного совета Западного фронта корпусного комиссара Фоминых, провел очень плодотворную встречу с руководителями партийных и хозяйственных органов Белоруссии, где довел до присутствующих текущую обстановку и возможные перспективы ее изменения. Были рассмотрены несколько вариантов развития ситуации, намечены мероприятия реагирования и достигнуто понимание необходимости помочь войскам Западного фронта всем, чем только возможно. Был также решен вопрос с эвакуацией материальных ресурсов и населения Минска в рамках озвученной Павловым подготовки города к уличным боям. Причем, к огромному облегчению самого Павлова, решение этого вопроса со Сталиным, как и последующую организацию процесса эвакуации, взял на себя первый секретарь ЦК Коммунистической партии республики товарищ Пономаренко. Также были рассмотрены вопросы организации партизанского движения на захваченной противником территории республики, и здесь Пономаренко – вот же настоящий коммунист и матерый человечище – тоже принял ответственность на себя. Еще, чем был очень доволен Павлов, так это тем, что Пономаренко, взявшись организовывать взаимодействие, легко и непринужденно пристегнул ко всем мероприятиям председателя Совнаркома Белоруссии, а также руководство НКВД и НКГБ республики, причем «под личную ответственность». А для оперативного взаимодействия и всемерной помощи на местах командующему фронтом даже были выделены представители от партии и госбезопасности, с весьма широкими полномочиями. Полностью удовлетворенный итогами встречи и с хорошим, позитивным настроем на предстоящие свершения, Павлов вернулся сюда, на совещание своего штаба, чтобы здесь выслушивать: все плохо, везде плохо, все пропало – надо все бросать и бежать…

Павлов слушал все эти пораженческие предложения и мысленно костерил себя последними словами. Ведь всего чуть более суток назад и он никаких вариантов, кроме отступления, – ну, может быть, не столь радикального, но, тем не менее, отступления, – тоже не рассматривал. Растерянность первых дней войны, неудачные контрудары под Брест 23-го и под Гродно 24 и 25 июня, катастрофа советской авиации прямо на аэродромах, крушение системы связи – все это и многое другое, обрушившись, словно гигантская лавина, и с ним сыграли злую шутку, лишив инициативы, затуманив мозги и нашептывая только один выход – отступать. А для того, чтобы он смог очнуться, взбодриться и начать конструктивно мыслить, понадобился всего лишь «животворящий пинок» в виде сведений Хацкилевича об оперативной обстановке и планах немецкого командования, а также его интересных предложений по организации обороны.

«Ну что же, сейчас и он, командующий Западным фронтом, в свою очередь организует подчиненным такой вот „животворящий пинок“ пониже спины», – с мрачным удовлетворением подумал Павлов, пролистывая свой блокнот, куда он выписал к совещанию мысли и тезисы из материалов пакета Хацкилевича, сейчас спрятанного от нескромных взглядов широкой общественности в сейфе.