1941 – Туман войны

Борис Михайлович Шапошников был одним из немногих военных, которого Сталин очень ценил и к которому относился с подчеркнутым уважением. Умница, светлая голова, Шапошников удачно сочетал в себе способности одаренного военного теоретика, обладающего высокой эрудицией и широким кругозором, и умелого практика с большим опытом командной и штабной работы, причем значительную часть этого опыта Шапошников получил еще в боях Первой мировой, уже тогда пройдя ряд командных должностей и дослужившись до полковника и начштаба дивизии.

При этом сам Борис Михайлович был всегда выдержан, вежлив и тактичен в общении не только с начальством, но и с подчиненными, отличался исполнительностью и редкой ответственностью в работе.

Уже без малого пять лет Сталин периодически советовался с ним по разным военным вопросам. Не всегда и не во всем следовал потом этим советам, по разным причинам – здесь и политика, и особенности «текущего момента», и «подковерные» интриги разных группировок в руководстве РККА, и много еще нюансов, – но чувство глубокого уважения и восхищения этим достойным человеком поистине энциклопедических военных знаний не проходило. А единственным «недостатком» Шапошникова, если можно так выразиться, было слабое здоровье, изрядно подорванное тяготами и лишениями сорокалетней военной службы.

Вот и сейчас, Шапошников срочно нужен, а он серьезно болен – еще в первые дни войны он и заместитель наркома обороны Кулик вылетели в Минск, разобраться в той чехарде и панических донесениях Павлова. Ну, и просквозило его в самолете, да так, что по прилете в Минск Шапошников практически сразу слег, был самолетом отправлен обратно в Москву и здесь все еще никак не выздоровеет… Однако обстоятельства вынуждают.

Сталин поднял телефонную трубку и вызвал своего многолетнего личного помощника:

– Товарищ Поскребышев, узнайте у товарища Шапошникова, сможет ли он, по состоянию здоровья, прямо сейчас прибыть в Кремль, а если сможет – тогда немедленно вышлите за ним автомобиль.

Глава 2

Звонок Поскребышева раздался уже через сорок минут.

– Товарищ Сталин, только что прибыл товарищ Шапошников.

– Пусть заходит, – Сталин оторвавшись от бумаг, в очередной раз подумал о Шапошникове с симпатией.

«Вот, не только умница, но и настоящий солдат: хоть и болеет, но, если нужен, то всегда на службе, и готов прибыть по первому зову…»

– Здравствуйте, товарищ Сталин.

– Здравствуйте, Борис Михайлович, проходите, садитесь. – Сталин указал Шапошникову на стол для совещаний, куда заранее переложил большую часть присланных из Минска документов, а сам, чтобы не «стоять над душой», принялся прохаживаться по кабинету, продолжая обдумывать ситуацию в Белоруссии.

– Вижу, что вы еще не выздоровели окончательно, и благодарю за то, что откликнулись на мое приглашение даже в таком состоянии, но у меня появились к вам несколько вопросов, принятие решения по которым не терпит отлагательств. И, кстати, эти вопросы отчасти взаимоувязаны с теми вопросами, для прояснения которых вы так неудачно осложнили свое здоровье полетом в Минск… Вот, посмотрите, эти материалы мне два часа назад доставили от Павлова, прошу вас ознакомиться и высказать свое мнение, пока хотя бы в общих чертах.

Шапошников, понимая, что Сталин зря торопить не будет, присел на стул и принялся быстро, но внимательно просматривать документы, особое внимание уделяя изучению карты с нанесенной на ней свежей оперативной обстановкой по Западному фронту. Потом немного подумал, собираясь с мыслями – он отлично знал, что Сталин очень не любит неясных и неточных пояснений, предпочитая короткие и четкие ответы на свои вопросы, – и только потом начал говорить:

– Товарищ Сталин, материалы по оперативной обстановке и дислокации войск, конечно, нужно изучить более тщательно, сопоставляя с уже имеющейся у нас информацией о действиях и перемещениях противника на западном направлении. Но уже сейчас абсолютно ясно, что противник сумел создать значительный количественный и качественный перевес своих войск под Минском, наша оборона там, при таком соотношении сил, долго не продержится, а серьезных резервов, которые могли бы усилить тамошнюю оборону, у нас сейчас нет, да если бы даже и были, перебросить их под Минск мы явно не успели бы…

– Ну хорошо, Борис Михайлович, – недовольно проворчал Сталин, который, анализируя информацию Павлова, тоже уже осознал, что Минск, скорее всего, удержать не удастся, и это осознание отнюдь не прибавляло ему хорошего настроения, – а что вы думаете о предложении командующего Западным фронтом организовать под Белостоком круговую оборону силами собираемых по округе войск?

– Вот тут, товарищ Сталин, вопрос не простой, и двумя словами на него не ответишь, – вздохнул Шапошников. – Не зная точного состава задействованных для этого сил и средств, а также сил и средств противодействия этому со стороны противника, сложно делать прогноз по времени существовании и успешности такой обороны, и тем не менее уже сейчас я могу высказать некоторые соображения.