1941. Вяземская катастрофа

65 лет назад — осенью 1941 года — миллионы родных и близких фронтовиков, сражавшихся на Украине и Смоленщине, вдруг перестали получать от них долгожданные весточки. Ко многим из них возвращались их собственные письма со штампами: «возвращается за неправильным указанием адреса», «возвращается в связи с переменой адреса», «адрес указан неправильно». Затем следовало долгое молчание, после которого почтальоны стали разносить (далеко не всем) печальные извещения: реже — «погиб», чаще — «пропал без вести». Последняя формула хотя бы оставляла надежду, что не погиб, может быть, ранен, остался у партизан. Родные погибших воинов до сих пор не теряют надежды найти хоть какие-нибудь сведения о них. В различные организации с запросами по этому поводу обращаются уже внуки пропавших без вести.

У братской могилы воинов, павших у с. Богородицкое

Район окружения под Вязьмой продолжает скрывать свои тайны — останки тысяч безымянных бойцов ожидают погребения. Пользуясь случаем, попытаюсь кратко изложить историю многолетнего поиска моего отца — командира 120-го гап[377] и его боевых товарищей. Может быть, это кому-нибудь покажется интересным или даже полезным. Это теперь мне понятно, что ничто в нашей жизни не исчезает бесследно, — только надо искать эти следы. А тогда я не знал, с чего начинать. Но и примириться с этой формулой «пропал без вести» не мог.

Дело осложнялось тем, что документы 120-го артполка военного времени были уничтожены перед выходом из окружения. А поскольку запросы в официальные организации ничего не давали, я стал искать сослуживцев отца. Безуспешно: на все запросы о трех-четырех однополчанах отца, фамилии которых назвала мать, приходил стандартный ответ — пропал без вести. Несколько лет затратил тогда, чтобы только выйти на Вязьму. Дело в том, что военнослужащий зачастую объявлялся пропавшим без вести через месяц, а то и два после того, как это случилось. При установлении даты выбытия из строя (если это делалось по запросу родных) к моменту потери связи с ним родственников обычно прибавлялось два-три месяца. Это обстоятельство часто уводило поиск на ложный след. Отец числился пропавшим без вести с 30 ноября 1941 г. На эту дату я и ориентировался сначала в своем поиске.

В 1968 г. написал в газету «Красная Звезда» небольшое обращение к ветеранам 120-го гап с просьбой откликнуться. Ответа не получил. В июне 1971 г. по приезде в Москву лично обратился в редакцию газеты «Красная Звезда» с просьбой опубликовать небольшое обращение к ветеранам полка. Куда там. Редактор отдела даже говорить на эту тему отказался:

«Нашу газету читают за границей. Что скажут? Выходит, что у нас полковники и даже целые полки пропадали без вести?» Он вызвал корреспондента и предложил нам совместно написать статью к 30-й годовщине разгрома немцев под Москвой. Мол, отец, командир артиллерийского полка, погиб, защищая столицу, а теперь его сын — командир ракетного полка стратегического назначения — защищает интересы всего Советского Союза. Я встал в позу и заявил, что приехал не для того, чтобы заниматься саморекламой. А отказался зря! Это я потом понял, когда мои письма и запросы в 80-х годах уже не застали в живых многих ветеранов полка.

Поиск ускорился после того, как я получил допуск на работу в Центральном государственном архиве Советской Армии. Там обнаружились довоенные списки и анкетные данные на 48 офицеров полка, о которых я не знал. В последующем розыске их мне оказали большую помощь начальник отдела Главного управления кадров МО полковник Соловьев В.Н. и служащие архива ГУК Смирнова А.Н. и Родина Л.И. К лету 1973 г. в моем списке на розыск числилось уже более ста однополчан отца, с 17-ю из них удалось установить постоянную связь. В 1975 г. был создан совет ветеранов полка, который возглавил старейший из них — командир 2-го дивизиона майор в отставке Работнов Ф.К. Позднее с помощью ветеранов удалось реабилитировать бывшего военнопленного командира 3-й батареи полка старшего лейтенанта Н.В. Фризена. Он первым в полку был представлен к награде за спасение матчасти при отходе полка из-под Бреста. В плен южнее Вязьмы Фризен попал раненным в обе руки, бежал. Устроился на работу на оккупированной территории. В 1943 г. с приходом советских войск был осужден по ложному доносу (сыграла свою роль фамилия, похожая на немецкую). В результате проверки, проведенной Генеральной прокуратурой, он был полностью реабилитирован. Пять лет заключения ему засчитали как службу в армии с выплатой денежного содержания. Но куда деть тридцать с лишним лет, прожитых с клеймом изменника?

Вяземский поисковик Н.Н. Слесарев