1941. Война в воздухе. Горькие уроки

В соответствии с указаниями командующего МВО генерала И.В. Тюленева была произведена передислокация ряда истребительных полков ПВО на аэродромы в радиусе 100-120 км от центра столицы. По замыслу советского руководства, при налете противника истребители должны уничтожать неприятеля на дальних подступах (не ближе 60 км от города), используя световые прожекторные поля, а части зенитной артиллерии – создавать зону огня вокруг города и внутри него в районе важнейших объектов. Задача прожектористов в этой ситуации – освещать цели для зенитчиков. Центр города, его западные и южные окраины прикрывали также аэростаты заграждения и зенитно-пулеметные части.

Война неотвратимо приближалась, а организационные мероприятия, подготовленные советским руководством, явно запаздывали, хотя за четыре года, предшествовавшие вторжению неприятеля, численность наземных войск ПВО выросла в 6 раз. Но степень их готовности к боям оставляла желать лучшего. Весной 1941 г. приоритет в оснащении новой техникой был отдан западным приграничным округам. Здесь, вблизи неспокойной границы с Германией, завершалось формирование зон ПВО. Многие из них, например Северо-Западная зона, войска которой защищали города Рига, Каунас, Вильнюс, имели более высокую укомплектованность зенитными орудиями и пулеметами, чем в Подмосковье. Обеспеченность 1-го корпуса ПВО, например, орудиями малого калибра составляла 37% штатного состава, зенитных пулеметов – 44%, а станциями «Прожзвук» – всего 15%

Крайне неприятный случай произошел 15 мая 1941 г., когда немецкий транспортный самолет Ju52, нарушив воздушное пространство СССР, совершил перелет по маршруту Белосток – Минск – Смоленск – Москва и беспрепятственно приземлился на Центральном аэродроме. Несомненно, германский экипаж уточнял нашу аэродромную сеть на одном из главных направлений будущего наступления по плану «Барбаросса» и проверял готовность нашей ПВО. Можно согласиться с военным историком, специалистом в области геополитики генералом Л.Г. Ивашовым, который, разбирая этот эпизод, сравнил обстоятельства пролетов «юнкерса» в 1941 г. и «цессны» М. Руста в 1987 г., после чего заключил: «Эти два полета имеют много общего. Успех их был обусловлен примерно одним и тем же: беспечностью и несогласованностью действий наших дежурных смен ВВС и ПВО, отсутствием четкой системы ответственности, слабой обученностью воинов, несовершенством вооружения и техники»

10 июня нарком обороны издал приказ «О факте беспрепятственного пропуска через границу самолета Ju52 15 мая 1941 г.», в котором отметил, что посты ВНОС обнаружили самолет лишь после того, как он углубился на нашу территорию, к тому же приняли Ju52 за рейсовый DC-3 и не посчитали необходимым предпринять какие-либо меры по предотвращению полета. «Вследствие плохой организации службы в штабе 1-го корпуса ПВО г. Москвы командир… генерал-майор Тихонов и заместитель начальника Главного управления ПВО генерал-майор Осипов до 17 мая ничего не знали о самовольном перелете границы самолетом Ju52, хотя дежурный 1-го корпуса ПВО 15 мая получил извещение от диспетчера Гражданского воздушного флота, что внерейсовый самолет пролетел Белосток» – говорилось в приказе.

Может показаться странным, что в то суровое время не последовало соответствующих «оргвыводов» – нарком обороны С.К. Тимошенко и начальник Генерального штаба Г.К. Жуков ограничились выговорами и замечаниями. Впрочем, некоторые историки полагают, будто инцидент послужил причиной ареста в ночь на 8 июня 1941 г. начальника ГУ ПВО Героя Советского Союза генерал-полковника Г.М. Штерна. Скорее, пролет «юнкерса» был лишь предлогом, поскольку Григорий Михайлович уже находился в «разработке органов НКВД за распространение троцкистских идей в Вооруженных силах», на что имелась санкция наркома обороны Отметим еще одну кадровую перестановку: вскоре генерала Тихонова на посту командующего 1-м корпусом сменил генерал Журавлев, который руководил противовоздушной обороной Москвы практически всю войну.