1941. Война в воздухе. Горькие уроки

Вечером корабли (сначала ударная группа, затем группа прикрытия) вышли из Севастополя, демонстрируя движение на Одессу, и только с наступлением полной темноты изменили курс. Переход удалось провести скрытно, с соблюдением полного радиомолчания. Несомненно, наши корабли появились неожиданно для противника. В 4 ч 42 мин с дистанции 140 кабельтовых им прямо по курсу открылся берег. И тут «Харьков», шедший головным, потерял правый параван, а еще через несколько минут – левый.

Корабли поменялись местами, начав из 130-мм орудий обстрел объектов противника. Несмотря на противодействие береговых батарей противника, они продолжили выполнять задачу, выпустив за 10 мин около 350 снарядов из орудий главного калибра. После того как ответный залп накрыл лидер «Москва», командир ударной группы приказал начать отход, распорядившись приступить к постановке дымовой завесы. Оба лидера увеличили скорость хода и начали маневрировать, стремясь сбить пристрелку вражеских артиллеристов. В 5 ч 21 мин на головном корабле раздался мощный взрыв.

Штурман лидера «Харьков» капитан-лейтенант НА. Телятников после возвращения в Севастополь рассказывал: «"Москва» переломилась близ среза полубака, носовая часть развернулась форштевнем к корме. Затем корма поднялась, обнажив работающие винты. А с кормы по появившемуся вражескому самолету било зенитное орудие, валил белый дым из дымовой аппаратуры. «Харьков» обошел гибнувший корабль и остановился метрах в двухстах. Комдив хотел снять с «Москвы» экипаж. Но у борта упали тяжелые снаряды, корпус содрогнулся от мощного гидродинамического удара, и в котлах сел пар. На спасение времени не было, гибель угрожала и «Харькову». Командир дивизиона М.Ф. Романов приказал немедленно отходить. Спасти экипаж «Москвы» не удалось. Лидер затонул…»

Флагманский штурман ОЛС капитан-лейтенант Б.Ф. Петров (впоследствии вице-адмирал), разбирая прошедшую набеговую операцию, самокритично отмечал: «многое мы сделали не так, начиная с замысла операции». По его мнению, лучше было не маневрировать при обстреле береговых объектов, а скрытно подойти к Констанце на 110 кабельтовых и вести стрельбу на курсе отхода. Между прочим, румыны еще до войны объявили, что у Констанцы ими выставлены мины в 170 кабельтовых от берега. Но штаб ЧФ считал эти данные преувеличенными и вполне допускал подход кораблей к берегу на 110-120 кабельтовых. Не было принято и предложение контр-адмирала Л.А. Владимирского нанести по Констанце артиллерийский удар с дистанции 170 кабельтовых из 180-мм орудий крейсера «Красный Кавказ», что исключало минную опасность. Не знала наша разведка о двухорудийной береговой батарее «Тирпиц» с 280-мм орудиями, которую немцы перед войной смонтировали у входа в гавань

Несомненно, также оказались ошибочными решения увеличить ход лидеров до значений скорости, когда параваны оказались бесполезными, и тем более маневрировать на минном поле. Наше командование видело главную угрозу в бомбардировочной и торпедоносной авиации неприятеля, недооценив минную угрозу. В этом смысле характерна телеграмма, принятая командиром ОЛС в 5 ч 50 мин с борта «Харькова»: «Самолеты бомбят лидер «Москва», по возможности нуждаюсь в помощи», хотя в действительности было телеграфировано: «Лидер «Москва» взорвался, нуждаюсь в помощи»

Неоднократно наши моряки принимали за торпедоносцы румынские и немецкие летающие лодки, интенсивно действующие над заливом. По данным противника, над водой было сбито 14 бомбардировщиков, и поиск выпрыгнувших с парашютами экипажей продолжался 26 июня до наступления темноты. Только «хейнкели» 8-го спасательного отряда совершили 10 вылетов, подняв на борт 37 матросов с «Москвы» и четырех членов экипажей сбитых самолетов. Среди последних был лейтенант А. Клобанов. Узнав, что штурман неплохо говорит по-румынски, ему бросили реплику: «Объясните своим, как им повезло: для вас война закончилась, едва успев начаться!»

Дважды в тот день восточнее Мамайи при патрулировании практически у береговой черты румынские летающие лодки обнаруживали советские МБР-2. В спасательных работах также участвовали два румынских торпедных катера. А один краснофлотец и один стрелок-радист самостоятельно добрались до берега. Всего в те сутки было спасено и попали в плен 69 летчиков и моряков, включая командира лидера «Москва» капитан-лейтенанта А.Б. Тухова. Однако он не смирился со своей участью: вместе с несколькими другими военнослужащими смог бежать из концлагеря, сражался в партизанском отряде и погиб в бою недалеко от Одессы в марте 1944 г.