1941. Время кровавых псов

– На чем он вас расколол? – спросил комиссар, усаживаясь за обеденный стол напротив Севки.

– Расколол – сильно сказано. – Старик сел справа от Севки. – Мы не подумали, что нужно снять фотографии со стены. А он, нужно отдать ему должное, их не только заметил, но и рассмотрел. Так что образ болтливого старичка пришлось свернуть почти сразу. Не соответствует как-то фотокарточкам.

Комиссар внимательно посмотрел на Севку, встал со стула и подошел к фотографиям. Остановился, заложив руки за спину и раскачиваясь с носка на пятку.

– Что вас особо заинтересовало, Всеволод Александрович? – не оборачиваясь, спросил комиссар.

– Та, где вы с парнем, моим одногодком, – ответил Севка, глядя на скатерть не отрываясь. – Понятно, что мы с ним похожи…

– И что еще понятно?

– Понятно, почему вы тогда в меня не выстрелили, в блиндаже, – сказал Севка. – Рука не поднялась?

– Вы полагаете, я мог успеть выстрелить? – Комиссар повернулся на каблуках, сделал шаг и остановился перед Севкой.

– В момент, когда я влетел в блиндаж, – нет, наверное. Но потом, сразу после моего выстрела… Вы так ловко достали пистолет. Когда услышали об Орлове. Бац – и ствол у вас в руке…

Пистолет вдруг оказался в руке комиссара, напротив Севкиного лица.

– Вот так, – даже не вздрогнув, сказал Севка.

Комиссар спрятал пистолет в карман кителя. Улыбнулся невесело.

– Это правда. Я успел рассмотреть ваше лицо. В последний момент, нужно сказать.

– А мне Орлов сказал: кричи и лицо показывай начальнику. Как-то так и сказал. Наверное, на это рассчитывал.

– Может быть, – задумчиво кивнул комиссар. – Очень может быть…

– Я чаю приготовлю, – предложил Евграф Павлович.

– Никита приготовит, вы дайте ему команду. Мы же с ним одновременно приехали. Он пошел на кухню, а я устроился в коридоре, на табурете. И, кстати, какую идею вы хотели со мной обсудить?

– Никита! – позвал Евграф Павлович, выглянув в коридор.

– Да, Евграф Павлович, – ответил Никита и возник в дверном проеме, как чертик из коробочки.

– Вы не могли бы озаботиться ужином на… – Старик оглянулся на комиссара. – Петрович тоже здесь? Или в машине?

– Я его отпустил пока.

– Значит, ужин на четверых, – сказал старик. – Там что-то из продуктов есть в кладовке… кажется.

– Я привез продукты с базы. – Никита глянул хмуро на Севку через плечо старика и ушел на кухню.

– И что там у нас за идея? – спросил комиссар.

– Простая идея. Очень простая. Отчего мы с тобой решили, что Орлов и этот молодой человек заодно? – Евграф Павлович вернулся к столу и остановился, положив руки на спинку стула.

– Не знаю… Оба имеют, возможно, какое-то отношение к путешествиям во времени…

– Может. Только один ни черта о нашем времени не знает, а второй…

– Если это вообще он, – напомнил комиссар, садясь на диван. – Если это вообще Данила. Возраст…

– Шрам. Всеволод вспомнил о шраме.

– И что? Мы с вами и не такие фокусы проделывали. Последний раз я видел Орлова в двадцать первом. И ему было двадцать пять лет. Как и мне, кстати. А сейчас…

– Мы же договорились, что фактор путешествия во времени мы будем принимать во внимание. – Старик потер руки. – Иначе все наши разговоры превращаются в ничто. В фикцию, в романы господина Стокера о вампирах.

– Договорились.

– А если договорились, то давай подумаем о том, что Орлов мог преподнести нам Всеволода как подарок, как предупреждение о том, что существует такая вот угроза. – Евграф Павлович указал на Севку.

И тому вдруг стало обидно. Он уже и не человек вовсе! Он угроза, объект обсуждения, неодушевленный предмет, который нужно правильно расположить на полке, чтобы картинка получилась законченная.

И делать было нечего. Оставалось только сидеть и ждать решения своей судьбы. И она, судьба, могла вполне подразумевать простую немудрящую сцену: старик после философских размышлизмов говорит, что в свете всего этого Севка и не нужен вовсе, согласен, не нужен, отвечает комиссар, пистолет оказывается в его руке, палец нажимает на спуск, и пуля бьет в голову неодушевленному предмету, объекту обсуждения и угрозе.

– Забавно, – сказал комиссар.

Севка вздрогнул и только потом сообразил, что комиссару забавными показались рассуждения старика об Орлове, а не мысли Севки о пуле в лоб.

– Забавно, – повторил комиссар. – Но есть еще один момент. Орлов не знал… не мог знать о Володе. Наташа родила в двадцатом, в Питере. В это время и я, и Данил были на юге. Нет, он мог знать, что у меня есть сын, мог даже выяснить его имя… Но ведь…

Комиссар указал на Севку:

– Но ведь Орлов не мог быть знаком с Володей, когда он стал похож на… На Всеволода Александровича.

– Он мог следить за тобой, за ним… – неуверенно произнес старик. – Ты ведь не можешь гарантировать, что за все эти годы не проморгал наблюдения.

– Евграф Павлович… – печально улыбнулся комиссар. – Не могли меня так плотно пасти. Не могли.

– Ну да, – кивнул старик. – И пропасть тогда из той рощицы Данила никуда не мог. Ты же сам многократно мне рассказывал, что все было перекрыто… Ведь не мог он уйти?