1942 - 94 (СИ)

Чем ближе 'Паккард' подъезжал к универмагу, тем мрачнее становились мысли пассажира: в душе завелся пока еще маленький, но очень прожорливый червь сомнений. Что будет, когда миссия закончится? Ответ на этот вопрос напрашивался сам собой, стоило вспомнить, с кем имел дело. От этих мыслей по спине пробежал неприятный холодок. Ситуация. Выход из нее только один - обезопасить себя. Но как? На хороший вопрос, должен быть такой же ответ, вот только, пока, его не было. Мозг работал словно ЭВМ, но безрезультатно.

Все решают связи: выше головы не прыгнешь, - не искать же защиты у САМОГО. Бред сивой кобылы, и дорога в ГУЛАГ. Хотя, лучше туда, чем в вечность. Самый верный вариант свалить из этого паскудного времени, но, найдут и в будущем, и приговор будет куда суровей - пулю в голову и тело в канаву. Когда в игре большие бабки - даже "ферзя" не жалко, не говоря о "пешках". А он, хот и не "пешка", но даже и не "офицер". Так "конь" - работяга смутного времени.

Данные измышления настроения Серову не добавили, и вместо привычной бутылки коньяка, он взял две. Пить, так пить.

За этими мыслями доехали до дома. Отпустив шафера на несколько дней, он поднялся по черной лестнице, проигнорировав лифт: не хотелось встречаться с соседями, видеть их слащавые лица и пустые глаза. Напиться в одиночестве - вот главный план сегодняшнего вечера.

По воле случая ему не суждено было сбыться.

Глава седьмая.

Украина. 1942 год.

Поначалу ему показалось, что он умер и попал в рай? Ибо, только в раю могло так ярко светить солнце, и так радостно и беззаботно щебетать птицы. Или он забыл, как есть на самом деле, на этом свете?

Иван открыл глаза и, не поверил своим глазам: его окружали стройные березки, окутанные свежей зеленой листвой, источавшие аромат, от которого кружилась голова и в душе образовывался мир и покой. Разномастные букашки мельтешили перед глазами, занятые своими немудреными делами, и хотелось лежать так вечно и ни о чем не думать.

Он дома, и эта мысль была единственной и самой счастливой.

- Ну, чего болезный разлегся? - неожиданный вопрос вернул его на грешную землю. - Вставай, давай!

Вороненая сталь охотничьей двустволки уперлась в нос, закрывая обзор, но, все же, он смог рассмотреть обладателя грозного оружия: мужичок - лет семидесяти, одет по-простому: в рваные холщевые штаны, и такую же рубаху; на седой голове - картуз с лопнувшим в нескольких местах козырьком. Типичный пролетарий.

Сей факт, несколько успокоил Наумова.

- Ты чего дед, - отодвигая ствол ружья в сторону от лица, спросил он. - Белены объелся?

- Какой я тебе дед, вражина! - парировал тот, возвращая ствол на исходную позицию. - Развелось вас здесь, немчуры поганой, а все туда, по-русски разумеют.

При этих словах внутри все перевернулось - неужели он промахнулся, и все начнется заново? Верить в это не хотелось, но, все же набравшись смелости, он спросил:

- Скажи-ка мне дед, какой нынче год на дворе?

Собеседник явно не ожидая такого вопроса, несколько замешкался с ответом, затем явно что-то сообразив, сурово насупил брови и поинтересовался:

- А тебе зачем, вражина, с толку меня сбить хочешь?

С толку - не с толку, но, с ног деда пришлось сбить отработанным приемом - мало ли дрогнет рука у старика? Поминай потом, как звали.

Когда старая двустволка оказалась в его руках, Иван взял опешившего деда за грудки рваной рубахи и снова спросил:

- Так какой все-таки год нынче, дедуля?

- Тысяча девятьсот сорок второй, от рождества христова, - испуганно доложил тот, подозревая, что смерть его не минуема.

- Не боись, дед, ничего я с тобой не сделаю, - успокоил его Наумов, ослабляя хватку. - Вот только извини, но ружьишко твое - я с собой прихвачу. Оно мне нужнее будет.

- Так оно не заряжено вовсе...

- Партизан, блин, - выругался тот на эту новость, переломив ружье, и удостоверившись, что патронов в нем и в самом деле нет. - Чего ты тогда на меня с пустым 'стволом' попер?

- На испуг взять хотел.

- Неужели я на врага похож?

- А хрен вас знает, - зло бросил дед. - С виду все одинаковы, вот только форма твоя подозрительной показалась. Нету такой в Красной армии.

Только сейчас до Ивана дошло, что и в самом деле, одетый в камуфлированный немецкий комбинезон, он не походил на советского бойца, если только на партизана.

- А тебе почем знать - что есть, а чего нет у нашей армии? - спросил он, чтобы отвести подозрения. - Мало ли униформы есть у разведчиков?

При этих словах дед просто обомлел. Наумов понял, что выбрал правильную линию поведения, и принялся дальше выяснять, что к чему.

- Ты мне лучше скажи - где немцы?

- Везде сынок, везде.

- И в вашей деревне тоже?

- У нас их тьма несусветная. В основном все при больших чинах и техники нагнали разной, аж глаза разбегаются.

- Понятно, - задумался Иван. - А, партизаны есть в здешних лесах?

Старик еще раз внимательно посмотрел на него. В глазах читалось сомнение - стоит ли доверять странному незнакомцу? Но чувство долга вскоре победило над подозрительностью, и он произнес:

- Пойдем, это не далеко.