1945. Год победы

Для поддержки с воздуха выделялись 1,3 и 18-я воздушные армии, часть авиации Балтийского флота, а также по бомбардировочному корпусу от 4-й и 15-й воздушных армий — в общей сложности 2500 боевых самолетов, в том числе 1124 бомбардировщика, 470 штурмовиков, 830 истребителей. Их действия координировала оперативная группа под руководством маршала авиации А. А. Новикова: «В районе Кёнигсберга намечалась, таким образом, одна из самых крупных воздушных операций. И не могу не отметить с восхищением, что спланирована она была блестяще. Изучение плана боевого применения авиации при подготовке штурма Кёнигсберга и в ходе его доставляло глубокое удовлетворение. Все мы думали тогда о том, как бы облегчилась неимоверно трудная задача наземных войск, если бы этот грандиозный план удалось осуществить в полной мере».

Подводные лодки, торпедные катера Балтийского флота, а также дивизион бронекатеров под командованием капитана 2 ранга М. Ф. Крохина, переброшенный по железной дороге на реку Прегель, готовились к решению задач по изоляции кёнигсбергского гарнизона и воспрещению его эвакуации морем. Перед флотской авиацией была поставлена задача разгромить корабельные группы противника или, по меньшей мере, заставить их уйти из Данцигской бухты.

Из резерва Ставки фронту было передано восемь отдельных артиллерийских дивизионов большой и особой мощно-: сти (по шесть орудий в каждом), вооруженных гаубицами и мортирами калибра 203, 280 и 305 мм, 5-й артиллерийский корпус прорыва, 10-я и 15-я отдельные дивизии прорыва. В группировку артиллерии вошли также 4-я пушечная и 2-я гвардейская минометная дивизии, восемь истребительно-противотанковых бригад и пять зенитно-артиллерийских дивизий. Флотские товарищи подбросили 1-ю гвардейскую Красносельскую морскую железнодорожную бригаду, 404-й морской железнодорожный дивизион, оснащенные 130-мм и 180-мм орудиями с дальностью стрельбы до 34 километров, и два тяжелых пушечных артполка. За счет этого в масштабе фронта были созданы группа артиллерии дальнего действия, группа артиллерийской блокады района Кёнигсберга и группа воздействия по сухопутным и морским коммуникациям и важным объектам в тылу врага. В армиях на участках прорыва плотность артиллерии колебалась от 180 до 250 стволов на километр, каждой армии была придана штурмовая инженерно-саперная бригада. В стрелковых корпусах наличествовали сильные группы разрушения, имевшие 152–280-мм орудия.

Преимущество в боевой технике было колоссальное, тем более если учесть, что советские артиллерийские системы обычно учитывали от 76-мм и выше, а у противника — вплоть до 37-мм пушек и 50-мм минометов.

Один из немецких командиров полков вспоминал: «После пленения нас провели, скорее всего, намеренно, через русские позиции. Моему удивлению не было предела. Такого сосредоточения артиллерии мне еще не приходилось видеть. Одно орудие рядом с другим, батарея за батареей разных калибров. Масса боеприпасов. Танки стоят бок о бок, один «сталинский орган» рядом с другим».

Что касается соотношения сил в личном составе, то здесь возникают большие сомнения в общепринятых цифрах. Например, не верится, что 36 советских дивизий, пусть и понесших значительные потери, были равны по численности, грубо говоря, шести битым немецким. Но даже не в этом дело. Во всех наших источниках указывается, что в 43, 50, 39-й и 11-й гвардейской армиях, готовившихся к штурму Кёнигсберга, насчитывалось свыше 137 тысяч человек, и особо подчеркивается, что «советские войска не превосходили врага в пехоте». Поскольку девять дивизий Людникова в штурме участия не принимали, получается, что не просто «не превосходили», а наоборот, противник оборонял город значительно превосходящими силами. Притом оборонял стойко и, как утверждает генерал Галицкий (и не только он), на неприступных рубежах: «За всю войну мы еще не встречали таких укреплений, какие были созданы в Кёнигсберге. В сущности, это был крупнейший укрепленный район, рассчитанный на длительное сопротивление даже в условиях полной изоляции». Если б так оно и было, то возился бы Василевский с Кёнигсбергом до морковкиного заговенья. Кого-то из противников явно «неправильно посчитали».