1945. Год поБЕДЫ

Впрочем, как в любой армии, тем более армии, оставляющей собственные территории, в Вермахте тоже казнили трусов и дезертиров: «Для устрашения солдат командование группы армий «Висла» почти на всех дорогах, подходивших к Данцигу и Гдыне, и в самих этих городах на площадях воздвигло виселицы. На них наши войска обнаружили более 140 повешенных, к которым были прикреплены таблички с надписью «Повешен за самовольное оставление позиций» или «Повешен за трусость». Товарищ Сталин тоже расставлял шибеницы в освобожденных городах — для изменников и военных преступников. Точно так же, как и в Красной Армии, для солдат, «которые были приговорены к различным срокам заключения, но пообещали исправиться», имелись в Вермахте «пятисотые», штрафные батальоны, которые весьма высоко оценил генерал Раус: «Эти подразделения размещались в самых опасных точках. Штрафными батальонами командовали самые опытные офицеры и унтер-офицеры, и эти подразделения хорошо себя показали. Временная импровизация постепенно превратилась в постоянную структуру, которая получила всеобщее одобрение. Ее считали удачной не только заключенные, но и командиры частей, которым были приданы штрафные батальоны». Все как у нас.

Не суть важно. Важно другое: уже было совершенно ясно, что на своей земле «запуганные» и «оболваненные» немцы бьются насмерть. К тому же на заключительном этапе войны, имея в неограниченном количестве вооружение и технику, все советские дивизии страдали хронической некомплектностью личного состава — повыбивало мужиков. «За время наступления от Вислы до Данцига, — подтверждает генерал Батов, — у нас была одна особенность: огня много, а в людях острый недостаток. Пополнения не получали. В дивизиях осталось не больше 40 процентов личного состава. Почистили тылы, сократили ездовых, на каждого оставляя по Два-три коня. Послали в дивизии даже роту охраны штаба армии, оставив солдат только для ночных постов». Немецкие командиры, наоборот, жаловались на нехватку оружия, топлива, боеприпасов, дефицит подготовленных офицерских кадров, но солдат в Вермахте вполне хватало.

Тогда откуда взялся у Константина Константиновича такой энтузиазм по поводу Данцига? Или он настолько был не осведомлен о противнике?

В изложении сержанта Никулина план маршала был прост:

«Сопротивление немцев было сильное, наши потери, как всегда, велики, и осада города затягивалась. В одно прекрасное утро на наши головы, а также и на Данциг посыпались с неба листовки. В них говорилось примерно следующее: «Я, маршал Рокоссовский, приказываю гарнизону Данцига сложить оружие в течение двадцати четырех часов. В противном случае город будет подвергнут штурму, а вся ответственность за жертвы среди мирного населения и разрушения падет на головы немецкого командования…» Текст листовок был на русском и немецком языках. Он явно предназначался для обеих сторон. Рокоссовский действовал в лучших суворовских традициях:

— Ребята, вот крепость! В ней вино и бабы! Возьмете — гуляй три дня! А отвечать будут турки.

Рокоссовский был романтик. Жуков — тот суровый, жесткий, деловой человек, а этот — романтик».

С утра 14 марта после короткой артподготовки войска 2-го Белорусского фронта бросились на штурм.

Пятикилометровый путь 70-й и 49-й армий к берегу Данцигской бухты с поэтапным прогрызанием, одной за другой, четырех оборонительных позиций занял двенадцать суток непрерывных боев, «иногда уничтожение крупного опорного пункта обороны занимало несколько суток». Ежедневное продвижение в мартовской грязи исчислялось сотнями метров и оплачивалось немалой кровью. В Цопот советские части ворвались утром 25 марта, расчленив группировку противника на две части. В районе Готенхафена были блокированы остатки 7-го и 46-го танковых корпусов; в районе Данцига остались части 23, 27, 20-го армейских, 18-го горнострелкового корпусов.

Сражение за Готенхафен 19-я и 1-я танковая армии вели до 28 марта. В ходе овладения городом и портом ими было взято почти 19 тысяч пленных, около 200 танков и штурмовых орудий, 600 орудий, 71 самолет, 6246 автомобилей, 20 различных кораблей, в том числе затопленные немцами на рейде остов линкора «Гнейзенау» и учебный артиллерийский корабль «Шлезвиг-Гольштейн». Последний, начав службу в 1908 году в статусе эскадренного броненосца, был после войны поднят и почти год прослужил в составе ВМФ СССР. Остатки немецкого гарнизона частью ушли на судах, частью отступили на север, на плацдарм в районе Оксхёфт.

1-я гвардейская танковая армия, потерявшая по разным причинам 403 боевые машины, была изъята из состава фронта и вернулась на берлинское направление. После осмотра и ремонта техники выяснилось, что к дальнейшей эксплуатации пригодно лишь 92 бронеединицы. Не страшно: на станцию Швибус один за другим прибывали эшелоны с новенькими «тридцатьчетверками». Проблема была только с новенькими танкистами: пополнение плохо знало устройство боевой машины, водители имели по 6–10 часов вождения и путали передачи.