1945. Последний круг ада. Флаг над Рейхстагом

Сдержать силами двух пехотных дивизий и батальонов фольксштурма удар нескольких советских армий, в том числе танковых, было, конечно же, нереально. Замедлить советское наступление немцы могли только вводом в бой резервов. Однако здесь сыграла роковую роль ошибка в оценках планов противника. Ожидаемое германским командованием советское наступление на рассечение Германии надвое через Саксонию не состоялось, вместо этого был нанесен удар на берлинском направлении соединенными силами двух фронтов. Поэтому подвижные резервы группы армий «Центр» оказались в районе Герлица, далеко к югу от направления главного удара 1-го Украинского фронта. В районе Коттбуса и Шпремберга с ходу могли быть задействованы 21-я танковая дивизия и дивизия «Сопровождение фюрера». 16 апреля обе дивизии были выдвинуты на рубеж железной дороги Форст – Вейсвассер. 21-я танковая дивизия оседлала трассу Бреслау – Берлин, а «Сопровождение фюрера» – шоссе на Шпремберг.

Единственным соединением, которое немцы смогли выдвинуть из района Герлица к Шпрембергу и Коттбусу, стала дивизия СС «Фрундсберг». Дислокация частей 10-й танковой дивизии СС бригаденфюрера Хармеля на 15 апреля также была ориентирована на действия в Саксонии, она находилась в районе восточнее Герлица. Около полудня 16 апреля штаб «Фрундсберга» получил приказ выдвинуться на север, в район Бауцена. «Фрундсберг» выдвигался своим ходом, что было сопряжено с немалыми трудностями в условиях нехватки горючего. Понимание того, что направлением главного удара советских войск является район Коттбуса и Шпремберга, пришло уже слишком поздно. Тыловые части дивизии были вынуждены слить все топливо для боевых подразделений и остаться в Баутцене. На остатках горючего эсэсовцы двинулись дальше на север занимать оборону между Коттбусом и Шпрембергом.

17 апреля. Борьба с резервами. Второй день наступления ознаменовался первым столкновением подвижных соединений сторон. Немецкая 21-я танковая дивизия перешла к контратакам против передовых частей 3-й гвардейской и 3-й гвардейской танковой армий, но успеха не добилась. Первый раунд был выигран.

Эсэсовская дивизия к участку прорыва попросту опаздывала. 17 апреля разведывательный батальон «Фрундсберга» вышел в районе Коттбуса, основные силы дивизии сосредоточились в районе Шпремберга. Развернув командный пункт дивизии в город Ройтце, западнее Шпремберга, Хармель получил от командующего 4-й танковой армией Грассера приказ контрударом закрыть брешь между Коттбусом и Шпрембергом. Однако 17 апреля эти задачи еще оставались на бумаге. Армии 1-го Украинского фронта хотя и отставали от плановых темпов, но уверенно продвигались вперед.

ИСУ-152 на марше. 1-й Украинский фронт, апрель 1945 г.

Эта уверенность была замечена в Москве. Вечером 17 апреля состоялся разговор по ВЧ между И.В. Сталиным и И.С. Коневым. В интерпретации И.С. Конева этот разговор выглядел так:

«Сталин вдруг прервал меня и сказал:

– А дела у Жукова идут пока трудно. До сих пор прорывает оборону.

Сказав это, Сталин замолчал. Я тоже молчал и ждал, что будет дальше. Вдруг Сталин спросил:

– Нельзя ли, перебросив подвижные войска Жукова, пустить их через образовавшийся прорыв на участке вашего фронта на Берлин?

Выслушав вопрос Сталина, я доложил свое мнение:

– Товарищ Сталин, это займет много времени и внесет большое замешательство. Перебрасывать в осуществленный нами прорыв танковые войска с 1-го Белорусского фронта нет необходимости. События у нас развиваются благоприятно, сил достаточно, и мы в состоянии повернуть обе наши танковые армии на Берлин.

Сказав это, я уточнил направление, куда будут повернуты танковые армии, и назвал как ориентир Цоссен – городок в двадцати пяти километрах южнее Берлина, известный нам как место пребывания ставки немецко-фашистского Генерального штаба.

– Вы по какой карте докладываете? – спросил Сталин.

– По двухсоттысячной.

После короткой паузы, во время которой он, очевидно, искал на карте Цоссен, Сталин ответил:

– Очень хорошо. Вы знаете, что в Цоссене ставка гитлеровского Генерального штаба?

– Да, знаю.

– Очень хорошо, – повторил он. – Я согласен. Поверните танковые армии на Берлин.

На этом разговор закончился»[106].