1956. Венгрия глазами очевидца

Такая терпимость мне казалась удивительной — знакомые партработники утверждали, что Ракоши ненавидит Кадара как первого кандидата на место генсека, считая его «главной темной лошадкой» партийно-государственной оппозиции[64].

Кадар подчеркивал, что настоящей опоры в массах у партии, ее функционеров, — нет: старых венгерских коммунистов-подпольщиков с самого приезда из Москвы в 1945 году Ракоши в расчет не принимал, в речах и статьях третировал, не давая им заслуженной работы, а позже немало из них вообще пересажал. Арестам в стране подверглись и многие бывшие руководители венгерской социал-демократии, хотя выходцами они были из пролетарской среды и пользовались авторитетом у рабочих. В армии, особенно в кругах старшего и высшего офицерства, царило напряженное ожидание — не повторятся ли снова аресты и расстрелы, как это было в 1949–1951 годах. Среди периферийных партийных функционеров тоже растерянность — они не знают, что делать в создавшейся ситуации. Студенты, молодежь в Будапеште и других крупных городах организуют массовые общественно-политические собрания дискуссионного кружка имени Петёфи, где требуют вывода советских войск, многопартийных выборов, нового партийного руководства вместо обанкротившегося старого, требуют суда над Михайем Фаркашом и Петерем Габором — главными виновниками репрессий, требуют свержения статуи Сталина на площади героев[65].

Когда Суслов поинтересовался у Кадара, кто может возглавить сейчас Венгрию вместо Ракоши — Герё, Надь, Мюнних или еще кто-то из молодых политиков, Кадар ответил, что Герё не авторитетен, Надь постарается повернуть страну в проюгославском направлении.

Тогда Суслов спросил: а не возьмется ли Кадар сам повести Венгрию?

Тот с удивительной решительностью заявил:

— При такой прямой зависимости от Москвы и полной несамостоятельности страны в основных направлениях — куда и как развиваться Венгрии, у меня надежды на вывод из такого глубочайшего политического и экономического кризиса нет. Вам, советским руководителям, надо все менять в корне и в отношениях со страной, и с нами.

Суслов сухо поблагодарил за содержательную беседу: на его почти всегда непроницаемом лице ничего не отразилось. После отъезда Суслова в Москву у меня осталось впечатление (но я отнюдь не политолог, и это мое личное мнение, да и достаточной информацией я не владел), что к июню 1956 года достойной замены Ракоши Политбюро ЦК КПСС так и не нашло, в том числе и в лице слишком строптивого, независимого в суждениях Кадара. Позже, читая опубликованные «ранее секретные» материалы, я узнал, что Суслов продолжал и после беседы с Кадаром делать ставку на Ракоши[66]. И я еще раз убедился, что руководство Венгрии формируется отнюдь не в самой стране, а за ее пределами, в Москве — в Политбюро ЦК КПСС, без достаточного учета интересов народа, и не по его воле, а в интересах партийных олигархов, при демагогических заявлениях типа: решайте сами, а мы не вмешиваемся. Хотя было очевидно, что руководство ВПТ в Венгрии формируется из тех, кто не может пойти против воли высших партийных боссов из Москвы.

Это подтвердили и дальнейшие июльские события 1956 года, когда всполохи назревающего восстания уже проглядывались. В Будапешт прилетел член Президиума ЦК КПСС, первый заместитель главы правительства СССР Анастас Микоян, чтобы «предложить» ЦК ВПТ освободить Ракоши от должности первого секретаря «по состоянию здоровья» и утвердить в этой должности Герё, а вторым секретарем центрального руководства избрать Кадара[67]. Однако в начале неспокойного октября 1956 года, когда в Москву приехали Эрнё Герё и Янош Кадар для очередных переговоров с Микояном и Сусловым[68], состоялась еще одна встреча Кадара с Сусловым, где я также переводил.

После официальных встреч Суслов принял Кадара на даче под Москвой. Сначала хозяин показал гостю свой огромный участок, где росли различные виды деревьев средней полосы России, они были весьма искусно рассажены. Радовали глаз аллеи, небольшие лесные рощицы, беседки с сомкнутыми кронами, полянки различной формы с маленькими прудиками, запрудами, ручьем и даже небольшой плотинкой. Хозяин покормил рыб.

— Это наши домашние карпы, — сказал Суслов.

Кадар, большой любитель и знаток природы, искренне восхищался этой лесной красотой, созданной всего в нескольких километрах от Москвы. Но он очень удивился, когда хозяин дачи предложил собрать грибы на сегодняшний ужин. И действительно, пошарив глазами в траве, под деревьями мы увидели множество грибов: оттуда выглядывали и белые, и подберезовики, и подосиновики.

— Они растут здесь потому, — пояснил Суслов, — что садовник выкапывает их вместе с грибницей в лесных массивах Подмосковья и Белоруссии и привозит их сюда.