1956. Венгрия глазами очевидца

Но все по порядку. Вот как вспоминается мне этот, один из последних моих разговоров с Кадаром. В сентябре 1956 года, после болезни, я получил отпуск и поехал восстанавливать здоровье на Кавказ, в Гагры, в санаторий имени XVII партсъезда (был такой!). Через некоторое время в санаторий пришли крестьяне-абхазцы, выяснить, нет ли среди отдыхающих охотников. Крестьян замучили медведи, спустившиеся с гор, где они обычно обитали. В том году основная пища медведей, желуди, полностью отсутствовала — в горных дубравах Абхазии был неурожай.

У бедных крестьян-абхазов, в незапамятные времена согнанных грузинами с прибрежных плодородных земель в горы, все их сельскохозяйственное производство велось на небольших каменистых участках, куда земля затаскивалась на своих горбах их предками, а теперь — сегодняшними обитателями горных поселений.

Руководил охотой заведующий городским отделом потребкооперации старый поджарый старичок по фамилии Чачба. Ну, охота была как охота, распугали мы медведей, одного убили, ели потом шашлык из медвежатины, и ничего особо примечательного в этом не было. А вот старичок оказался очень интересным, и запомнились мне его необычные воспоминания. Старичок оказался князем Константином Чачба, одним из двух братьев, которые до 1917 года владели Гаграми. В марте 1918 года старший брат был расстрелян, а он, младший, бежал в горы, где находил себе пропитание охотой (у них в семье все охотились). Жил где придется, скрываясь от новых местных властей.

Когда же гражданская война в Абхазии закончилась и грузинских меньшевиков прогнали, то вожди победителей — большевики — стали приезжать в Гагры отдыхать на море и охотиться. Понадобились опытные егеря. Новым властям кто-то напомнил о Константине Чачба. Ему обещали простить, что он был «нетрудовой элемент», если он будет сопровождать на охоте новых пролетарских хозяев-вождей. Бывший князь согласился организовать охоту для князей действующих. Чачба рассказал, как охотились Троцкий, Карахан, Томский, Енукидзе и другие тогдашние высшие властители.

«Все новоявленные охотники стрелять, конечно, не умели, — рассказывал Чачба, — но спуститься с гор в Гагры без убитой козы или кабана не хотелось. Я быстро нашел способ не оскорблять самолюбие государственных мужей, — продолжал он. — Я обычно становился около почтенного охотника, показывал, как надо целиться, а в момент его выстрела стрелял сам: я-то попадал! Уловки мои иногда разгадывались, но прощались — победителей не судят. Так это все продолжалось до тех пор, пока на Кавказ не стал приезжать на отдых Сталин. Меня представили ему в конце 20-х годов. „Князь, будешь начальником моей охоты“, — сказал мне Сталин. Я удивился — знал, что Сталин не любил охотиться, а с середины 20-х годов вообще не терпел никого рядом с собой с оружием, за исключением верной ему охраны. Но моя задача состояла в том, — рассказывал Чачба, — чтобы, где бы ни отдыхал Сталин на Кавказе, у него была бы дичь от меня. Я стал поставщиком дичи Его Величества. „Я подобрал тебе должность согласно твоему княжескому происхождению“, — подтвердил „Князь Князей“».

Дичь могли ему поставлять и другие заготовители. Но Сталин не любил случайностей в подборе пищи для своего стола, и Чачба долгое время работал на Сталина.

«Особенно тяжело мне стало, когда Сталин начал отдыхать на озере Рица. Застолья стали частые и многочисленные, и отстреливаемой дичи стало не хватать, а по велению хозяина она должна быть всегда. Тогда я нашел выход: организовал звероферму с дикими козами, кабанами и горными оленями, выкармливал пойманных и приносимых мне оленят, кабанят и козлят и поставлял дичь в имение Сталина по первому требованию с охраняемой зверофермы. Но и сам я, — закончил свой рассказ Чачба, — не переставал охотиться до тех пор, пока не начал прихварывать и меня освободили, с почетом проводили на пенсию. Но без работы жить не мог, пошел в потребкооперацию».

Недолго прожил Константин Чачба после нашей встречи, он умер от рака в 1958 году.

Встреча на охоте весной 1958 года была последним моим длительным свиданием в качестве переводчика с Яношем Кадаром. Позднее я не раз встречался с ним, однако эти встречи были короткими, мне не очень запомнившимися. Но память об этом незаурядном, сложном и противоречивом деятеле Мадьярии, с которым мне, рядовому человеку, посчастливилось работать и наблюдать за событиями его государственной и личной жизни, — осталась у меня навсегда.

Часть 10 Кадар — Хрущев. Москва, Будапешт — встречи (весна 1958 года)

Среди запомнившихся мне встреч с Яношем Кадаром была встреча весной 1958 года, состоявшаяся «благодаря» Хрущеву. Когда я приезжал по его вызову в Москву, Хрущев внимательно расспрашивал меня о здоровье Яноша и Марии Кадар. Как-то он посоветовал мне пригласить Кадара к себе на обед. Я, откровенно говоря, опешил.