1968 год. «Пражская весна»: 50 лет спустя. Очерки истории

Коллектив авторов 1968 год «Пражская весна»: 50 лет спустя Очерки истории Сборник статей

* * *

© Коллектив авторов, 2021

© Институт славяноведения РАН, 2021

© П. К. Донской, дизайн обложки, 2021

© Анна Ширльбауэр, Ян Гроссманн, фото на обложке, 2021

© Издательство «Нестор-История», 2021

К читателю

1968 год – одна из знаковых вех XX столетия. В истории случались и другие духоподъемные годы, но именно 1968-й, венчая бурные шестидесятые, определил жизнь и ценности нескольких последующих поколений. «Самовозгоранием мятежного духа по всему миру» назвал это время американский писатель-публицист Марк Курлански[1]. Отмеченное глобальным протестом против войны во Вьетнаме и возникшими на антивоенной основе диссидентскими движениями, оно явилось пиком принявшей международный размах борьбы народов за национальный суверенитет, за демократизацию и гуманизацию в политике и социальных отношениях, за расовое и тендерное равноправие.

Повсеместно проявилось увлечение различными левыми, в том числе социалистическими, и левацкими идеями. Стремительно росли ряды сторонников установления насильственным путем «власти черных» в Соединенных Штатах Америки, что обозначило национальную специфику социального протеста, «породнив» его с Африкой, поднявшейся на борьбу за национальную независимость. В ряде крупных западноевропейских стран возникло массовое молодежное движение против капиталистической эксплуатации. Особым накалом протеста было отмечено «новое молодежное движение» во Франции, Италии, Германии. Сегодня многие сравнивают его с революцией, кульминацией которой считают Парижскую весну. Это движение охватило не только Западный мир, но и ряд стран, руководимых коммунистами (Польшу, Югославию). Дети послевоенного «бэби-бума», чувствуя себя отчужденными от участия в важнейших экономических и политических процессах, и здесь требовали перемен, реальной демократии, внимания властных структур к жизни и чаяниям людей. Небывалую популярность завоевал новый социально-политический лозунг общественного самоуправления, противостоявшего бюрократическому всевластию государства[2]. Стремление к преобразованию «старого мира» усилило позиции интеллектуалов, осознавших свою особую новую социальную функцию в эпоху научно-технической революции. Появление новых технических средств коммуникаций, в том числе колоссальный скачок в развитии телевидения, разрушало информационные преграды, превращало земной шар во «всемирную глобальную деревню», любая новость в которой немедленно становилась известной далеко за пределами национальных «околиц», рождало тягу к диалогу, обмену мнениями, прямой дискуссии. Все это волновало и будоражило умы, создавало незнакомое прежде чувство сопричастности происходившим в мире событиям, разрывало замкнутый круг обособленности, но вместе с тем формировало и понимание хрупкости биполярной конструкции послевоенного мира.

Подобные ощущения и настроения получили распространение по обеим сторонам железного занавеса. Этому не мешали различия в идеологии, социально-политическом устройстве и экономических моделях. Но если в США или во Франции реакцию государства на общественные протесты хотя бы условно можно было назвать «разворотом к обществу», то ответом на самое известное движение за обновление социализма в Центральной и Юго-Восточной Европе – «Пражскую весну» в Чехословакии – стала интервенция армий пяти стран Организации Варшавского договора (ОВД). 21 августа в Советском Союзе, отмечали известные авторы культурологических эссе Петр Вайль и Александр Генис, «досрочно закончились шестидесятые и начались – никакие». Была прочерчена «судьбоносная календарная граница», за которой 60-е еще продолжались, но уже по инерции «разогнавшейся истории»[3].