1970

Я слегка удивился, но ничего не сказал. А что тут скажешь? Вообще-то я тут не хозяин. Скорее наоборот – узник. Да, именно узник! Я арестант, которого поместили в психушку. И прав у меня столько же, сколько их есть у домашнего кота. Впрочем, у кота прав гораздо больше.

– Слушаю, моя дорогая Зинаида Михайловна! – как можно ласковее улыбнулся я. – Пришли сообщить, что выпускаете меня в мир? Снимаете с довольствия? Давно пора! Сколько я уже продуктов зря прожрал! И никакой помощи в строительстве коммунизма любимому государству!

– Все шутишь? – Зинаида Михайловна явно не была настроена на стеб, и я посерьезнел:

– Нет, я серьезно! Сколько я еще буду тут валяться? И кстати, вы мне что, справку дадите? Как это вообще будет выглядеть? Как мне паспорт получить?

– Справку? Справку… а какую тебе справку? Что ты здоров и придуриваешься? Водишь нас за нос?

Я едва не вздрогнул. Это как так? Чего это она? Хм… Оленька! Ах, вот в чем причина! Я-то думал, что она ходит ко мне, потому что я такой весь из себя красавец мужчина, настоящий мачо! А она выспрашивает все и потом передает начальнице. Ах ты ж…

Вообще-то я зря так возбудился. А чего ожидал? Что все будет вот так легко и просто? И правда, вдруг я американский шпион?! Весь такой в ранениях. Кто там у нас по всему миру, а конкретно во Вьетнаме воюет? То-то же… Наши люди не воюют, и ранений от пуль и осколков у них нет. По крайней мере – СТОЛЬКО ранений. До Афгана еще несколько лет… Ладно. Девочка просто работала.

– Объясните? – спросил я спокойно, стараясь не подпускать в голос больше ледка, чем нужно. И так его хватало для покрытия стен толстым слоем инея.

– А что там объяснять? С провалами в памяти так себя не ведут. Не пишут книжки. Не занимаются странными упражнениями… что-то вроде боя с тенью…

Это и был бой с тенью!

– …Не разговаривают так связно и логично. Ты что думаешь, ты у нас первый человек с провалами памяти? Видел других пациентов? Вот среди них десять процентов – с провалами памяти! Отделение у меня такое. Специализация такая. Повреждения мозга и как следствие – всяческие с этим связанные отклонения в психике. А ведь я еще и хирург, не забыл? Не забыл. Но я еще и невропатолог. Так уж сложилось. Так вот, нервные реакции у тебя, как у молодого. Ни запаздываний, ни каких-то отклонений. Ты абсолютно здоровый человек. Только вот зачем-то изображаешь из себя потерявшего память. И не хочешь рассказать, как ты очутился ночью на дороге между Саратовом и Усть-Курдюмом.

– Да не знаю я, как там оказался, черт подери! – неожиданно для себя взорвался я. – Для меня самого это загадка! Если бы я знал, сидел бы я здесь, черт вас всех возьми?!

– То есть, – медленно и вдумчиво начала Зинаида Михайловна, – если бы ты знал, как оказался на той дороге, то немедленно нашел бы способ отсюда уйти? Без документов? В одних тапках?

Я посмотрел на нее и ничего не сказал. Ну что я скажу? Если бы был уверен, что там, на дороге, есть какой-то портал, соединяющий мой мир и этот, я бы обязательно сбежал? Ясное дело, сбежал бы! И вернулся бы домой! Меня дома все устраивало.

Почему я применил словосочетание «мой мир»? Да потому что перемещаться во времени нельзя. Глупости это все – с путешествиями во времени! А вот переместиться в параллельный мир, в котором время течет медленнее и который в точности копирует мой мир, – это запросто. Потому что параллельных миров, как говорят маститые ученые, бесчисленное множество. И возможно, все они повторяют друг друга. И эта теория полностью укладывается в другую теорию, по которой путешествовать во времени нельзя, так как ты рискуешь изменить свой мир (вспомним «Эффект бабочки») и создать парадокс.

Известнейший из парадоксов путешествий во времени – это убийство собственного дедушки (никогда не понимал этого зверства, ну да ладно!). Убил дедушку до того, как он зачал твоего родителя, и, значит, ты не родился. А раз не родился, то не мог вернуться в прошлое и убить своего дедушку.

А вот если миры параллельны и отличаются лишь течением времени… тогда все нормально. Я в мире, в котором сейчас 1970 год. И в котором я появлюсь на свет в ноябре, как и положено здешнему мне. И убей я отца до моего зачатия – ничего этим не изменю. В моем мире не изменю! Только в этом.

– Зинаида Михайловна, что вы от меня хотите услышать?

– Правду, что же еще-то? – делано удивилась женщина, и ее голубые глаза блеснули. – Я вранье чую за километр! Доказать не могу, да. Но чувствую, что ты врешь. Итак… как ты оказался на дороге?

– Не знаю, – хмыкнул я и скривился, как от зубной боли. – Зинаида Михайловна, а если я расскажу вам правду, вы не всадите мне добрую порцию каких-нибудь ваших злых снадобий? Ну вот решите сейчас, что я спятил, и заколете меня уколами! Или лоботомию сделаете, как в «Полете над гнездом кукушки»! И превращусь я в овощ! Нет?

– Где? Что ты сказал? Что за полет?

Я едва не выругался. Черт! Прокололся! Анахронизм! Когда создали этот фильм с Джеком Николсоном?! В семидесятые?! Восьмидесятые?! Когда?!