1971

Кстати, к моему удивлению, я в последние месяцы чувствовал себя просто великолепно. Ничего не болело, двигался, как молодой. Даже поясница перестала ныть, когда долго ходил. Зина это объясняла хорошим питанием, физкультурой и регулярным сексом на благо своей любовнице, а я и не возражал – может, все так и есть. Но вообще – немного странно. Может, виной всему позитивный настрой? Радость от попадания в мир детства? Может быть…

Я помог попутчице вытащить чемодан из-под полки, и, одетые, мы сидели и ждали, когда поезд наконец-то втянется на Павелецкий вокзал. Перед тем как выйти из купе, Наталья сунула мне бумажку с телефоном:

– Вот! Позвоните, если надумаете! Может, в гости к нам придете, посидим, пообщаемся, мы будем очень рады! И мало ли… может, и мы когда-нибудь вам пригодимся! Чем черт не шутит!

Я был согласен с таким выводом – черт иногда так шутит, что поражаешься его извращенному чувству юмора. Впрочем, на то он и черт. Дьявольское отродье.

Шагать по перрону вокзала было странно и весело. Помню, как в первый раз я попал в Москву, еще четырнадцатилетним мальчишкой – шел, и в душе у меня все пело! «Москва! Я в Москве! Ура-а!» Это потом чувства к столице притупились и сошли совсем на минусовой уровень. Впрочем, как и к родному городу. Уж больно сильно они изменились, эти города. Или я постарел и стал ненавидеть скопления народа? Социопатом заделался? Может быть, и так.

Первое, что сделал, – спустился в метро и отправился куда подальше от вокзала. Бросать письмо в ящик здесь, на Павелецком, было бы большой глупостью – по штампу легко определить, где письмо опустили в почтовый ящик, и вычислить примерное направление моего проживания. Ну да, повторюсь – меня все равно в конце концов вычислят, я верил в эффективность нынешнего КГБ с его практически безграничными возможностями и профессиональными аналитиками, цепляющимися за любой «хвостик», но все-таки хотелось бы прежде забронзоветь, чтобы ни одна сволочь не могла меня ни грохнуть, ни закрыть в дурку под предлогом моей неспособности соображать в соответствии с современными реалиями. То есть – в свете учения партии и правительства.

Вышел из метро я в самом центре – на Арбате. И пошел куда глаза глядят, надеясь увидеть почту или хотя бы почтовый ящик. Нашел через полчаса и со вздохом облегчения опустил свое сочинение в нутро голубого друга. Все! Теперь буду ждать результата. Какого? А какой получится. Хотя бы отклика в газете – мол, получили твое письмо, Шаман, счастливы безмерно и прыгаем от восторга.

Письмо я направил Брежневу, вложив листки в несколько конвертов. Не доверяю Андропову, что бы ни говорили о нем историки. Мол, и справедливый, и дельный, и совсем не агент буржуазии. А кто травил Брежнева? Кто настоял на вводе войск в Афганистан, что стоило трехсот тысяч жизней? И самое главное – кто вытащил из Ставрополья Меченого, развалившего огромную советскую империю?! Само собой, письмо все равно попадет к Андропову, но… это ничего. Не страшно. Главное, чтобы знал Брежнев.

Став старше, я вдруг понял, что этот генсек, которого у нас представляли старым полудурком, развалиной, не способной на разумные действия, был совсем не так прост. И совсем не глуп. В интригах он разбирался – как рыба во вкусе червяков. А еще – он был все-таки хорошим человеком. Возможно, одним из лучших наших «царей» и царей. В его правление, которое называют застоем, мы жили вообще-то очень даже недурно. Квартиры получали бесплатно, медицина – пользуйся сколько угодно. Путевки в санатории и дома отдыха. А самое главное – уверенность в завтрашнем дне, когда ты знаешь, что будет через год, через два, через десять, двадцать лет. Ты – молодой специалист? Для тебя готово рабочее место и место в общежитии для инженерно-технических работников. А через несколько лет – отдельная квартира. И это воспринимается в ранге положенности – ну как же может быть иначе?!

Да, я бы рассказал, как может быть иначе… как людей с детьми выкидывают из квартир на улицу, потому что они просрочили банку несколько платежей.

Как коллекторы сжигают ребенка должника, облив его бензином.

Как медицину охватывает повальная коррупция, но и за деньги ты с трудом можешь получить нормальную медицинскую помощь.

Я много мог бы рассказать. И еще расскажу. Придет время… если доживу.

Позавтракал в пельменной на углу старого Арбата. В будущем этой пельменной нет, а тут… стоячие столики и вполне себе вкусные пельмени. Тут точно не отравишься – контроль! И мясо в пельменях есть – ГОСТ! Не скажу, чтобы они были как домашние – это было бы смешно, – но с расползающимися магазинными моего времени сравнить их трудно. Хотя… и тут, наверное, всякие есть. Не стоит идеализировать это время. Я про него столько знаю… что лучше бы и не знал, чтобы не портилось настроение.

После пельменной уже поехал в издательство – пока доеду, как раз время и подойдет. Раньше девяти в издательстве делать нечего, а болтаться возле входа, дожидаясь, когда подойдут сотрудники, это как-то… стремно. Не для маститого писателя! Хе-хе-хе…