1971

– Еще как! – с жаром поддержала женщина. – Выжать из него хоть копейку – огромная проблема! А мне тут штопай старые костюмы! Заплатки клади! Да еще и так, чтобы не видно было! А ему хрен по деревне – наплевать! Говорит, из зала все равно не видно! Мол, далеко! А бинокли? Люди-то с биноклями приходят! М-да. Так кто вы и что тут делаете?

– Я? Я писатель. Вот шел мимо вашего театра и решил зайти, попросить кое о чем.

– Писатель? А что пишете? Как ваша фамилия?

– Я недавно начал издаваться. Карпов моя фамилия. Фантастику пишу.

– Не слышала про вас… но поспрашиваю, – с живым интересом посмотрела на меня женщина, когда-то очень красивая, теперь просто миловидная – ее красоту портил лишний вес. Но я бы не спешил ставить ей это в упрек – может, у человека сердце больное? Я слышал, что нередко полнеют от каких-то кардиологических проблем.

– А что же вас заинтересовало в нашей дыре? Нашем, как вы сказали, театре?

– Мне нужны парики, усы, бороды. – Я словно кинулся в прорубь. – Сможете помочь?

– Вот как! – с непонятной интонацией протянула женщина, и брови ее сошлись вместе. – А можно узнать, зачем вам эти усы и бороды?

– Хотим поставить любительский спектакль по Чехову, – безмятежно сообщил я, стараясь говорить как можно убедительнее. – Я приезжий, из Саратова, и вот у нас при медицинском институте создали кружок театрального искусства. Вы же знаете, из Саратова много хороших актеров вышло. Вот и наши молодые мечтают. Вообще-то, жена моя там занимается этим делом, она профессор, но, раз уж я оказался в столице, почему бы ей не помочь?

– Вот как… – Лицо женщины разгладилось, она о чем-то напряженно думала. Потом выдала: – Я бы не сказала, что с париками у нас все хорошо… обеспечивают не очень. И с другими делами проблема… грим и всякое такое…

– Я заплачу вам! – перебил я «плач Ярославны». – Очень хорошо заплачу. Сколько скажете. Ну, как?

Через сорок минут я вышел из театра, сопровождаемый довольной, сыто улыбающейся костюмершей. Или гримершей? Я так и не узнал ее должность. Скорее всего – и то, и другое сразу. Ибо – экономия! Бумажник мой стал легче на двести рублей (что мне показалось очень даже недорого!), и все, что мне нужно, я получил. Теперь можно легко и свободно менять свой облик в любой удобный момент. Гримерша даже показала, как и чем клеить бороды и усы. Парики совсем не новые, но ничего, сойдут, для дела сгодятся. Только прикасаться к ним было почему-то не очень приятно. Мертвые волосы… может, вообще с трупов? Глупо, конечно, я сам над собой смеялся, но… вот передергивало, когда их трогал, и все тут! Как к скальпам, снятым с голов белых поселенцев Америки, прикасаюсь.

От костюмерши сразу направился в гостиницу, чтобы сидеть в ней до победного – то есть до выхода в издательство. Бродить по городу уже не хотелось – не со здоровенным же пакетом с ворованными париками! Теперь я уголовный преступник, расхититель социалистической собственности, и сесть в тюрьму могу просто-таки на раз. Вместе со златолюбивой костюмершей.

Глава 4

В издательство пришел на полчаса раньше срока, а перед тем съездил на Павелецкий вокзал и купил билет на поезд. Американцев пока еще не было, и Махров тут же уволок меня к себе в кабинет, потрескивая от энергии, как шаровая молния.

– Не переживай! Переговорил я с Нестеровым – все в порядке! Он уже отошел, говорит: в целом все прошло хорошо. Только просит больше так не делать, думать, прежде чем поддаваться на провокацию. Вернее – не поддаваться на провокацию и думать, что говоришь! А лихо ты про балалайку! Ржали всем издательством! С бутылкой, балалайкой, на медведе! Ну ты и… фантаст! Ха-ха-ха… Теперь слушай вот что: заседание Союза писателей назначено на двадцатое декабря. Там и будут рассматривать твой вопрос. Чтобы ты понимал – в правлении сидят… хм… такие люди…

– Старые большевики?

– Вроде того. С ними не так просто общаться, и не так просто будет пройти через приемную комиссию. Будут задавать вопросы – о международном положении, о политике партии и правительства, ты подготовься, чтобы не упасть в грязь лицом. Зарубить твою кандидатуру – раз плюнуть. Скажут, что ты идеологически незрелый – и ты потом хоть головой о стену бейся, все равно ничего поделать не сможешь. А я попробую поговорить и с Фединым, и с кое-какими членами приемной комиссии, но… не факт, что это поможет. Постарайся выглядеть простым советским человеком, строителем коммунизма. Договорились?

– Договорились… – хмыкнул я и, не выдержав, спросил: – Алексей, скажи… вот какое отношение к литературе может иметь международное положение? К моей сказке – оно каким боком?!

– Ну ты чего глупые вопросы задаешь? Делай, как я тебе говорю, – и все будет нормально! – Махров даже фыркнул от возмущения и, вскочив с кресла, забегал по кабинету: – Ты начинающий автор! Тебе надо быть в Союзе писателей! Это дает тебе огромные перспективы! А ты чушь несешь! Слушай, что тебе опытные товарищи говорят, и не мели чепухи!