1984

Некоторые слова B несли такие оттенки смысла, которые едва ли можно было уловить, не освоив в полной мере новояз. Взять, к примеру, такое типичное предложение из передовицы «Таймс», как: «Старомыслы не нутрят Ангсоц». Наиболее емкий вариант, в который это можно развернуть на староязе, будет таким: «Те, чье мышление сформировалось до Революции, не могут в полной мере прочувствовать принципы английского социализма». Но этот перевод неадекватен. Прежде всего, чтобы постичь все значение приведенного здесь предложения на новоязе, требуется иметь ясное представление, что же такое Ангсоц. К тому же только человек, по-настоящему укорененный в Ангсоце, мог бы оценить всю мощь слова нутрить, означавшего слепое восторженное приятие, с трудом вообразимое сегодня; как и смысл слова старомысл, неотделимого от таких понятий, как порок и декаданс. Но особая роль отдельных слов новояза, таких как старомысл, состояла не столько в выражении значений, сколько в их уничтожении. Значения этих немногочисленных слов расширялись настолько, что включали в себя целые наборы понятий – это позволяло охватить должным образом все смыслы одним всеобъемлющим термином, а затем отбросить их и забыть. Величайшей трудностью, с которой сталкивались составители Словаря новояза, было не изобретение новых слов, а определение их значения с целью решить, отмену каких групп слов оправдывает их существование.

Как мы уже видели на примере слова свободный, слова, имевшие когда-то еретическое значение, иногда сохранялись из соображений удобства, но прежде очищались от нежелательных значений. Множество слов – в их числе честь, справедливость, мораль, интернационализм, демократия, наука и религия – просто перестали существовать. Их покрывали несколько обобщающих слов, тем самым оправдывая их отмену. Например, все слова, группировавшиеся вокруг понятий свободы и равенства, выражались одним словом мыслефелония, а слова, группировавшиеся вокруг понятий объективности и рационализма, содержались в одном слове старомысл. Более высокая точность была нежелательна. Член Партии по своим воззрениям напоминал древнего еврея, знавшего, не вдаваясь в детали, что все нации, кроме его собственной, превозносили «ложных богов». Ему не нужно было знать, что эти боги назывались Ваал, Осирис, Молох, Астарта и т. п.; чем меньше он знал о них, тем крепче, по всей вероятности, была его правоверность. Он знал Иегову и заветы Иеговы, из которых следовало, что все другие боги, с другими именами и атрибутами, являлись ложными. Примерно так же член Партии знал, в чем состояло примерное поведение, но крайне смутно, лишь в общих чертах представлял, какие отклонения от него возможны. Например, его сексуальная жизнь всецело регулировалась двумя словами новояза: сексфелония (сексуальная безнравственность) и хоросекс (целомудрие). Сексфелония охватывала все возможные нарушения в сексуальной сфере, как то: распущенность, неверность, гомосексуальность и прочие извращения, а также обычное совокупление, но практикуемое как самоцель. Незачем было перечислять их по отдельности, поскольку все они были равно преступны и все принципиально карались смертью. В лексиконе C, состоявшем из научных и технических слов, могла возникать необходимость давать специальные названия некоторым сексуальным отклонениям, но рядовому гражданину они были ни к чему. Он знал, что значит хоросекс, то есть обычное совокупление между мужем и женой с единственной целью зачатия детей и без физического удовольствия со стороны женщины; все прочее причислялось к сексфелонии. В новоязе редко удавалось проследить еретическую мысль дальше самой идеи, что она еретична; за этой чертой отсутствовали нужные слова.

Ни одно слово в Лексиконе B не было идеологически нейтральным. Огромное множество составляли эвфемизмы. Например, такие слова, как лаград (лагерь радости, он же каторжный лагерь) или Минимир (Министерство мира, оно же Министерство войны), означали свою почти полную противоположность. С другой стороны, некоторые слова отражали откровенное и презрительное понимание подлинной природы общества Океании. Возьмем для примера слово пролпит, обозначавшее грубые развлечения и псевдоновости, которыми Партия питала массы. Другие слова опять-таки были двусмысленны: с «хорошим» оттенком применительно к Партии и с «плохим» применительно к ее врагам. Кроме того, существовало множество слов, которые на первый взгляд казались простыми сокращениями. Они получили идеологическую окраску не по смыслу, а по своей структуре.