1990, Испытай себя

- Да, - Тремьен пожал плечами, - все это произошло в моем доме, однако, хвала Всевышнему, прямого отношения к моей семье не имеет.

- Тем не менее они наши друзья. - Мэкки как-то неуверенно посмотрела на своего свекра.

- Я бы даже сказал больше, - подал голос Перкин, глядя на меня. - Фиона и Мэкки подруги. С этого все и началось. Мэкки приехала погостить к Фионе, в доме Фионы мы впервые и встретились… - он вновь улыбнулся, - а дальше, как говорится, «они сыграли свадебку»…

- И прожили долгую счастливую жизнь, - закончила за него Мэкки. - Мы женаты уже два года, почти два с половиной.

Я, впрочем, про себя заметил, что если Мэкки и была счастлива, то не без усилий с ее стороны.

- Надеюсь, вы не собираетесь включать всю эту чертовщину с Ноланом в мою книгу? - спросил Тремьен.

- Даже и не думал об этом, если вы сами этого не захотите, - добавил я.

- Нет, не захочу. Я как раз провожал своих гостей, когда умерла эта девушка. Перкин сообщил мне об этом, и я невольно явился свидетелем этого дела, однако девушку эту я никогда не знал. Она пришла вместе с Ноланом, прежде я ее никогда не видел. Она не является частью моей жизни.

- Я вас понял.

Тремьен не выказал видимого облегчения, а просто кивнул. Я смотрел на мощную фигуру мужчины, стоящего у очага собственного дома, и думал об основательности его бытия, бытия человека, привыкшего как нести бремя ответственности, так и повелевать в собственных владениях. Да, это несомненно личность, и темой книги должен быть портрет человека, умеющего править, набравшегося мирской мудрости и добившегося успеха.

Пусть будет так, думал я. Ради ужина я был готов спеть любую песню на его выбор. Однако где же он, этот ужин?

- Утром, - обратился ко мне Тремьен, явно устав от всех этих разговоров на судебные темы, - я думаю, вы можете поехать со мной и посмотреть моих лошадок на утренней проездке.

- Прекрасно, - согласился я.

- Хорошо, я разбужу вас в семь. Первая смена начинает тренировку в семь тридцать, как раз перед рассветом. Конечно, сейчас такой мороз - и речи не может быть о специальной подготовке, но галоп предусмотрен почти в любую погоду. Завтра все сами увидите. Если будет сильный снегопад, то мы не поедем.

- Согласен.

- Полагаю, что ты не пойдешь на первую смену, - обратился он к Мэкки.

- К сожалению, не смогу. Рано утром нам нужно опять отправляться в Ридинг.

Тремьен согласно кивнул, а мне сказал:

- Мэкки - мой первый помощник.

Я посмотрел на Мэкки, затем на Перкина.

- Все правильно, - согласился Тремьен, читая мои мысли. - Перкин со мной не работает. Он никогда не хотел быть тренером, у него своя жизнь; Гaрeт… тот… Гарет мог бы перенять мое дело, но он слишком молод и сам пока еще не знает, чего хочет. Женившись на Мэкки, Перкин, сам того не ведая, раздобыл мне чертовски понятливую и деловую помощницу. Все получилось как нельзя лучше.

Это искреннее признание Мэкки выслушала с явным удовольствием, да и Перкину, как мне показалось, оно было приятно.

- Этот дом очень большой, - продолжал Тремьен, - а поскольку Перкин и Мэкки не могли себе позволить приличного жилья, то мы разделили пополам эти мои хоромы. Впрочем, скоро вы сами все увидите. - Он допил свой джин и пошел за второй порцией. - Эту столовую я предоставляю в ваше распоряжение, - не оборачиваясь, предложил он. - Завтра я покажу вам, где найти газетные вырезки, видеокассеты и формуляры. Все, что вам понадобится, можете принести из конторы сюда. Я распоряжусь, чтобы здесь установили видеомагнитофон.

- Прекрасно, - согласился я, подумав, что в столовой еда всегда кажется вкуснее.

- Как только потеплеет, я возьму вас на скачки, вы быстро разберетесь, что к чему.

- Разберетесь? - с удивлением переспросил Перкин. - Он что-нибудь понимает в скачках?

- Не очень много, - ответил я.

- Он писатель, - встал на мою защиту Тремьен, - он во всем должен уметь разбираться.

Я кивнул с обнадеживающим видом. Тремьен был прав - если я сумел разобраться в обычаях и нравах обитателей мест, расположенных невесть где, то уж здесь, в Англии, наверняка освоюсь в этой конноспортивной чертовщине. Слушать, наблюдать, анализировать, проверять - эти принципы не подвели меня в шести случаях. Не подведут и в этом, думал я, тем более на сей раз я не нуждаюсь в переводчике. А вот смогу ли я подать материал так, чтобы он понравился придирчивым читателям, - это уже вопрос, причем вопрос весьма спорный.

Я так и не успел решить эту проблему, как дверь распахнулась и в комнату, весь в ореоле холодного воздуха, влетел Гарет, на ходу срывая с себя какую-то сногсшибательную теплую куртку.

- Что будем есть на ужин? - с порога обратился он к отцу.

- Все, что сам пожелаешь. - Тремьену были явно чужды гастрономические изыски.

- Тогда пиццу. - Его взгляд остановился на мне. - Здравствуйте, я Гарет.

Тремьен представил меня и объяснил, что я буду писать его биографию и некоторое время поживу у них в доме.

- Вот это да! - глаза Гарета широко раскрылись. - Вы будете прямо сейчас есть пиццу?

- Да, спасибо.

- Через десять минут все будет готово, - заверил он и, повернувшись к Мэкки, спросил: - А вы?