1991: измена Родине. Кремль против СССР

… Долго обмозговывался вопрос, как на съезде отразить репрессии. Сначала хотели ограничиться справкой Института марксизма-ленинизма. Но на второй день работы съезда Хрущев позвал в комнату отдыха Шепилова и попросил его написать соответствующий доклад. Сделано это было не под влиянием ЦК – хотя там этот вопрос эпизодически возникал – и, я бы сказал, полузаконно, вопреки уставным нормам, поскольку в опубликованной ранее повестке дня ХХ съезда вопрос о культе личности Сталина не значился. Этот вопрос раньше как-то поднимался на одном из пленумов; в протоколе этого пленума, напечатанном машинистками, я много лет спустя обнаружил тщательную правку помощника Хрущева – Шуйского, почерк которого хорошо знал. Аппаратные же ухищрения на самом ХХ съезде выразились в том, что, когда уже прошли выборы руководящих органов ЦК, съезд закрылся, частично разъехались иностранные делегации, было и назначено знаменитое закрытое заседание. То есть это было, по сути, заседание партийно-хозяйственного актива, а не полноценного съезда. Очевидец этого доклада мне рассказывал: «Никакой реакции не было, никто Хрущеву не хлопал, в перерыве люди не могли смотреть друг другу в глаза, молчали, ощущение было жуткое».

– Формальному распаду Советского Союза ведь способствовали не столько нарушения в нем прав человека, но и прихоть Ленина наделить все национальные образования тогдашней России равными правами, с правом выхода из СССР. Согласны?

– Нет, так сказать нельзя. Все происходит в движении, историки порой не учитывают, что в реальной политике сегодня может быть верно одно, а завтра совершенно другое. Мое глубокое убеждение, что у Ленина и Сталина – а я в силу своей работы об этом знал очень много того, что никто сегодня практически не поднимает в архивах – была единая концепция по этому поводу. Они оба были унитаристы. Ленин считал федеральный принцип буржуазным. Исходя из этого, он смотрел на Советскую федерацию, как на временное явление – пока существуют пережитки национализма и обиды на российское великодержавие. У Ленина было только одно замечание, которое фиксируется в документах: Сталин немного торопится со своими «автономными» предложениями. Кстати, Сталин в 1918 году опубликовал в «Правде» статью, в которой говорил, что сначала государство строится на унитарных принципах, а потом приходит к федеративной основе, но бывает и наоборот.

Развал Российской империи ведь произошел без большевиков. К лету 1917 года было понятно, что Западная Украина отсоединяется от России, Финляндия только ждала учредительного собрания, Польша уже была независимым государством, стоял вопрос о самоопределении Средней Азии и Закавказья. Временное правительство удержать Россию в прежних границах было неспособно. Учет всех этих настроений и фактов привел к тому, что Ленин немножко одернул Сталина в его желании придать республикам статус автономий в Советском Союзе. И все. Не случайно ведь Сталин был главным докладчиком на съезде, где был образован Союз ССР.

– Да, но время шло, а республики как были самостоятельными в своем праве отделиться от СССР, так и оставались. Предпринимались ли какие-то попытки изменить положение дел?

– Я уверен, что после войны, после восстановления народного хозяйства Сталин рассчитывал перейти к унитарной форме государства. Эти попытки уже делались. Такого рода шагами был проект создания социально-экономических районов на всей территории Советского Союза, разработанный Вознесенским (советский партийный и государственный деятель. – Авт.). У меня в ЦК однажды был старик лет 85, доктор географических наук, который работал в Госплане с Вознесенским. Он рассказывал, что этот проект предполагал по одному варианту создание 18 районов в соответствии с их географическим положением, разведанностью недр, хозяйственными условиями; по второму варианту таких районов должно было быть 13. В случае реализации этой схемы республиканские границы переставали бы иметь такое значение, какое они имели для процесса развития страны. В значительной степени ведь нашу страну подкосило то, что республики вымаливали себе блага из союзного бюджета, исходя не из реальной целесообразности, а из национального престижа; много было амбиций, много личностного… Конечно, было бы рациональней перейти к системе социально-экономических районов, в таком случае сцепка регионов была более органична, чем она была в действительности.

Кстати, СНГ рухнул потому, что мы, понадеявшись только на рынок, сломали отлаженные в СССР производственно-технические связи.