1991, Лучше не возвращаться

Грэг отодвинул свой наполовину недопитый стакан и сказал, что им пора немного поработать, - к всеобщему удовольствию посетителей, которые с готовностью зааплодировали. Они спели еще по три песни. Последним был Грэг с новой версией «Последнего прощания». Он исполнил ее тихо и особенно проникновенно. Это была баллада о моряке, покидавшем свою возлюбленную в южных морях, чтобы вернуться на север, к берегам Британии, где шла война. «Закроешь глаза, - подумал я, - и можно вообразить, что Грэг - совсем еще молодой человек». Прекрасное исполнение. Женщина за соседним столиком вынула носовой платок и украдкой смахнула слезу.

Посетители сидели задумавшись, забыв о давно остывшем кофе. На мгновение в зале воцарилась тишина, лишь потом раздались восторженные аплодисменты.

«Все это, конечно, трогательно, - подумал я, - но как иногда бывает трудно отвлечься от острого ощущения реально окружающей действительности!»

Артисты вернулись за наш столик, сопровождаемые аплодисментами и возгласами одобрения, и теперь уже пили вино, особо не ограничиваясь.

Их подстегивал высокий уровень адреналина - неизбежное следствие всякого рода появлений на публике. Конечно, потребуется некоторое время, чтобы они успокоились. А пока они оживленно болтали, выплескивая о себе массу информации, и, если речь заходила о каком-нибудь курьезном случае, спешили убедить нас, что всегда руководствовались добрыми намерениями.

Я всегда считал добро более привлекательным, чем зло, но понимал, что не все придерживаются того же мнения. На мой взгляд, добро требует большей самоотдачи и мужества, и мои собственные недостатки убеждали меня в этом.

Грэг сказал, что сначала он учился на оперного певца. Но в театре на всех не хватало ролей.

- Предпочтение отдается итальянской школе. Однако далеко не всем она по плечу, - горестно вздохнул Грэг. - Я пел в хоре. Я тогда скорее бы умер с голоду, чем согласился спеть «Последнее прощание». В молодости я был снобом в том, что касалось музыки, - он улыбнулся, словно извиняя ошибки юности. - Так я попал в банк помощником младшего служащего в кредитном отделе и вскоре уже мог позволить себе билет в оперу.

- Но вы ведь продолжали петь? - спросил я. - Никто не смог бы спеть вот так без постоянной практики.

Он кивнул.

- Я пел в хоровых ансамблях, иногда - в соборах, словом, где только мог. Ну и, конечно же, в ванной.

Викки страдальчески вскинула ресницы.

- А сейчас они оба поют здесь два-три раза в неделю, - вставил Фред. - Если бы не они, это место заглохло бы.

- Ш-ш-ш… - одернула его Викки, озираясь по сторонам в страхе наткнуться на оскорбленные чувства разгневанного владельца, и, не обнаружив оных, добавила: - Нам здесь нравится.

Грэг сказал, что они уезжают в Англию на месяц. Одна из дочерей Викки выходит замуж.

- Дочь Викки? - переспросил я.

Викки пояснила, что Грэг не был отцом ее детей: двух мальчиков и двух девочек. Она развелась много лет назад. А с Грэгом познакомилась недавно: всего полтора года назад, так что медовый месяц у них еще продолжается.

- Белинда, моя младшая, выходит замуж за хирурга-ветеринара, - сказала Викки. - Она всегда была без ума от животных.

Я засмеялся.

- Ну да, - поправилась она, - надеюсь, от него она тоже без ума. Она так долго с ним работала - и ничего. Все началось буквально месяц назад. Скоро мы попадем в мир лошадей: он в основном имеет дело именно с этими животными, так как работает ветеринаром на Челтенхемских бегах.

Я с трудом подавил в себе возглас удивления, и они вопрошающе посмотрели на меня.

Я объяснил:

- Отец и мать познакомились на бегах в Челтенхеме.

Они так обрадовались этому совпадению, что я решил не уточнять, что это были мои мать и отчим, и не стал акцентировать на этом внимание. «Во всяком случае, - подумал я, - моим настоящим отцом был Джон Дарвин: единственный отец, которого я помню».

Фред, словно припоминая что-то, спросил:

- Если не ошибаюсь, твой отец всю молодость провел на бегах? Ты, помнится, сказал так в Токио, когда ходил на Кубок Японии.

- Я мог так сказать, - согласился я, - хотя это и было небольшим преувеличением. Да он и сейчас там бывает, если подворачивается такая возможность.

- А что, это общепринято среди послов - ходить на бега? - засомневалась Викки.

- Что касается конкретного отдельно взятого посла, - с добродушной иронией ответил я, - то он считает ипподромы прекрасным местом для дипломатической деятельности. Он приглашает шишек из местного жокей-клуба на вечера в посольство, а они в свою очередь приглашают его на бега. Отец говорит, что на бегах узнает о стране больше, чем за месяц дипломатических обменов рукопожатиями. И он, пожалуй, прав. Ты ведь знаешь, - продолжил я, обращаясь к Фреду, - что в Токио на ипподроме есть специально отведенные места для парковки велосипедов.

- Э-э-э… - промямлил Фред, - я прослушал.

- Не просто автомобильные стоянки, а специальные - для мотоциклов и велосипедов. Их выстраиваются целые ряды. И это может многое рассказать о японцах.

- Что же, например? - поинтересовалась Викки.