1991. Заговор? Переворот? Революция?

— Послушайте, генерал. Если вы немедленно не прекратите свои преступные действия, мы обещаем вам скверную жизнь. По сравнению с ней военный трибунал покажется вам раем. Погибло три человека. Я вам клянусь, мы достанем вас».

Иваненко:

— Смерть ребят вовсе не была напрасной, как пытаются сейчас представить. Смерть этих ребят оказала отрезвляющее влияние прежде всего на маршала Язова. Он, как узнал об их гибели, приказал выводить войска из Москвы. Сам дал команду. После этого все начало сворачиваться.

Министр внутренних дел Борис Пуго не мог остановиться. Он видел, что свободно выходит в эфир ленинградское телевидение, которое оказалось вне запретов ГКЧП. Питерские тележурналисты поддерживали российского президента Бориса Ельцина и своего мэра Анатолия Собчака.

Министр позвонил первому заместителю председателя Гостелерадио Валентину Валентиновичу Лазуткину:

— В восемь вечера ожидается выступление Собчака по ленинградскому телевидению, и он получит союзную трибуну. Этого нельзя допускать.

Разъяренный Пуго потребовал от Лазуткина немедленно отключить ленинградский канал, прекратить вещание. Лазуткин ответил, что технически это невозможно — Ленинград ведет вещание автономно. Пуго продолжал настаивать.

Лазуткин перезвонил заместителю министра связи генерал-полковнику Александру Анатольевичу Иванову (прежде он был начальником штаба войск связи Вооруженных сил СССР). Изложил просьбу Пуго «куда-то залезть и что-то перекусить, чтобы отключить Ленинград».

Иванов матерно выругался и сказал:

— Хрен с ним. Ты ведь знаешь, что откусывать это дело надо на ленинградской стороне. Вот пусть Пуго берет кусачки и сам лезет… его мать!

Увидев, что даже генерал не делает попыток выполнять приказы министра внутренних дел, руководитель Гостелерадио почувствовал себя увереннее.

Хотя после выступления Собчака еще раз позвонил Борис Пуго, угрожал:

— Вы не выполнили моего указания. Будете отвечать.

20 августа во время заседания ГКЧП Пуго настаивал, чтобы внутренние войска приняли участие в штурме Белого дома, где заседали депутаты Верховного Совета России, хотя его первый заместитель генерал Громов решительно возражал.

Пуго требовал не пускать в Москву курсантов шести милицейских школ, которых заместитель министра внутренних дел России Андрей Федорович Дунаев вызвал в Москву на помощь Ельцину. Местные УВД следили за передвижением курсантов и сообщали в приемную Пуго. Тот вновь и вновь приказывал: остановить! Но московский главк министерству фактически не подчинялся, а российское МВД твердо поддерживало Ельцина.

Пуго просто зациклился на этих курсантах. Не мог понять, почему огромное министерство не в состоянии исполнить его приказ. Он вызвал к себе первого заместителя министра внутренних дел России Виктора Федоровича Ерина.

Борис Карлович спросил у Ерина:

— Вы знаете, что мы начали?

— Знаю.

— Ваши действия?

— МВД России будет работать так, как нужно в этих условиях: обеспечивать правопорядок, бороться с преступностью.

— Вы что, не понимаете политического значения момента? Вы же опытный профессионал, о вас хорошее мнение. Мы должны быть убеждены в вашей лояльности.

— Борис Карлович, о какой лояльности здесь можно говорить? Есть правительство, есть Верховный Совет России. Они однозначно обозначили свою позицию. И министерство внутренних дел будет эту позицию выполнять в соответствии с законами России. У вас не должно быть на этот счет иллюзий.

Пуго в своей манере спросил:

— Не боитесь потерять место?

Ерин ответил:

— Ваше право меня уволить. Но против совести не пойду.

Вечером 20 августа Пуго подписал шифровку, грозившую всем руководителям местных органов внутренних дел наказанием за невыполнение директив ГКЧП. Генерал Борис Громов советовал своему министру отказаться от участия в операции по захвату Белого дома.

Пуго улыбнулся и ответил:

— Это приказ, а приказы следует выполнять.

Громов не выполнил приказа. Позвонил командиру Особой мотострелковой дивизии имени Ф. Э. Дзержинского, предупредил, чтобы тот не выдвигал свои части в центр Москвы.

Командующий десантными войсками генерал Грачев не спешил выполнять приказы министра обороны, но и боялся слишком рано переходить на другую сторону. Он занял выжидательную позицию, и это было одной из причин провала путча. Маршал Шапошников тоже не спешил поднимать в воздух военно-транспортную авиацию, чтобы перебросить дополнительные десантные части, ссылался на плохую погоду. Шапошников и Грачев договорились не участвовать в действиях ГКЧП.

А вот Пуго даже 21 августа продолжал требовать неукоснительного исполнения решений ГКЧП, хотя уже было очевидно, что попытка взять власть не удалась. Генерал Громов рассказывал, как в половине девятого вечера они с Шиловым (два первых заместителя министра) зашли к Пуго и заявили, что не будут выполнять его приказы.

Пуго улыбнулся и пожал плечами:

— Какой я дурак, что поверил Крючкову и послушал его.

В дни путча люди проявлялись и с наихудшей, и с наилучшей стороны.